Сибирские огни, 1976, №1

вать через контроль брак. Практикант Чер- ноусова тоже бурлит от негодования: цех погружен в спячку, потом — раскачка и, на­ конец,— неистовый штурм. И это все в век научно-технической революции!» — воскли­ цает критик. Да, в век научно-технической революции. Потому что масштабы выросли, трудности управления — тоже. Андрюха именно возмущается, точно так же, как и критик, но'главных причин не найдет. Видимо, это обстоятельство и дало повод Г. Бровману в статье «Активность и мас­ штаб героя» («Москва», 1974, № 3) отрица­ тельно оценить как размышления Андрея Скворцова, так и всю повесть «Практикант» в целом. «К сожалению, в повести «Прак­ тикант»,— пишет Г. Бровман,— преобла­ дают риторические фигуры, возгласы воз­ мущения, страстные инвективы, а вот ана­ лиза ситуации, сложившейся на предприя­ тии, нет как нет». «Как...— думал Андрю­ ха.— Как избавиться от штурмовщины? Вот задача, вот дело, которым можно заняться всерьез, вот точка приложения сил. Всту­ пить с чудовищем в схватку, сокрушить его— это, пожалуй, не меньший героизм, чем подняться в атаку» (Меньший это ге­ роизм или не меньший,— надо было бы спросить у Багратиона Петровича: он под­ нимался в атаку не раз и смог бы посове­ товать — В. П.). А затем читаем: «Но тут же его начинали одолевать сомнения — смогу ли? Под силу ли? Тут, может быть, целая жизнь понадобится, всего себя при­ дется угробить, сжечь, но так ничего и не добиться».— Но ведь в атаку поднимаясь, не думали о том, что под силу ли, что «при­ дется всего себя угробить», а шли и, бы­ вало, падали, чтоб никогда не встать... Видимо, Г. Бровман в своих оценках действий Андрюхи прав. Он только не учел масштаб героя — что ему под силу, а что нет. Правильными следует признать и воз­ ражения критика против приписывания этой болезни, причин штурмовщины, старой гвардии самых активных и сознательных рабочих: «У них это в крови — авралом брать!» Но в этом виноват не столько Андрюха, сколько люди, его обучающие и поучающие. Вот как помогает ему в этом Борис Анашенков: «...герой «штурмует» вместе со всеми, но весь строй повести при­ водит нас к убеждению, что философия «штурмовщины» («надо так надо»), испо­ ведуемая сварщиком Багратионом,— опас­ ная, вредная, она подрывает социальную активность людей». Вот так-то... А мы го­ ворим, что Андрюха обвиняет старую гвар­ дию рабочих. При чем тут Андрюха? Он парень неплохой, и не сам это придумал. Надо отдать должное писателю — он не «выдумал» Андрюху, а взял из жизни. У ча­ сти студентов с помощью отдельных пре­ подавателей (и критиков, как видим, тоже) сформированы именно такие взгляды на старую гвардию рабочих, на людей, кото­ рые во имя интересов страны и даже пред­ приятия могут отдавать себя делу пол­ ностью, без остатка и делать это без кис­ лой мины и нытья. Интересы выполнения плана они ставят выше своих личных (ведь это одна из заповедей Морального кодек­ са строителя коммунизма!) даже и тогда, когда надо выручать предприятие, попав­ шее в тяжелое положение по воле ли выс­ ших планирующих органов, по воле про­ гульщиков и пьяниц, или по головотяпству руководителей, или из-за беспомощности и неповоротливости снабженцев Нет, А. Черноусое не навязывает взгля­ ды студента-практиканта на проблему «штурмовщины» другим, и тем более чита­ телям. Это критик желаемое выдает за дей­ ствительное. Ведь это же студент, который совсем даже не прочь пофрондировать (смотрите его «интервью»), немножечко ко­ зырнуть знанием или, точнее, незнанием фи­ лософии, на время усомниться в своих си­ лах («...непременно завалю экзамены», «Смогу ли? Под силу ли?»), который и сам- то^берет пока что отчаянной штурмовщи­ ной все любимые и нелюбимые науки («основной вопрос философии» — за два дня!) и т. д. Эти черточки подмечены авто­ ром с удивительной точностью. Мне даже кажется, что, когда писатель готовил по­ весть для «Роман-газеты» и убирал целый ряд студенческих черточек, Андрюха от этого даже что-то потерял. Он стал как бы менее разбитным, более серьезным, что ли. По этой же студенческой привычке слиш­ ком часто автор называет героя Андрюхой. Нет, не Андрюхе поднимать «бунты» и раз­ решать проблемы. В нем- еще слишком мно­ го от студенческого, безалаберного, выра­ женного в шуточной песенке — «...от сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всего два раза в год!» Думается, зря автор повести не дал и этот кусок с песенкой в «Роман-газету», потому что с удалением студенческих черточек чстал его герой суше, но никак не опытнее и не умнее, а тем бо­ лее — не изобретательнее. Он так и остал­ ся Андрюхой-студентом. Скворцов серьезно столкнулся со шт.ур- мовшиной только «а первой своей рабочей практике. Он лишь открывает еще для себя суть трудовых процессов в цехах завода как наблюдатель, как экскурсант. В этом смысле он своего рода «человек со сторо­ ны», с той только разницей, что герой И. Дворецкого Чешков ломает всех и вся, чтобы, невзирая ни на какие обиды и ни на какие старые заслуги людей, с железной автоматической четкостью заставить рабо­ тать сложный механизм сегодняшнего предприятия, а студент Скворцов, чуть столкнувшись со штурмовщиной, дальше попыток осмыслить это явление да вполне справедливого возмущения не идет. И спра­ шивать с него больше того, что он может, как это требуют от него некоторые крити­ ки, и приписывать ему свои мысли и же­ лания, едва ли необходимо. В обстоятельно аргументированной статье «О «человеке дела», его «духовном потен­ циале» («Вопросы литературы», 1974, № 10) Б. Анашенков об этом же говорит более точно, чем раньше: «Герой повести А. Чер- ноусова «Практикант» с презрением и не­ годованием (тоже симптом) смотрит на главного инженера завода, пришедшего в цех небритым, в мятом костюме. Но больше всего возмущает практиканта то, что глав