Сибирские огни, 1976, №1

Римма Коваленко % Как вам поется? Рассказ Что делать, если хочется петь? Надо петь. Но попробуй запой, если нет ни слуха, ни голоса. Жена расстроит­ ся, поглядит с мольбой: «Опять?» Сын опустит голову, и на макушке его будет написано, что ему стыдно: «У всех отцы как отцы, а мой .поет». Сы­ ну двенадцать. Отец в его глазах уже не великан, но еще и не обычных размеров человек. Когда он был великаном, сын любил его песни. Они тогда пели вдвоем. Брались за руки, выходили на середину комнаты и начинали: Ой, цветет калина В поле у ручья... Пели громко и старательно, смущая кошку Улю, которая в такие минуты цепенела и ощетинивалась. Потом сын перестал петь. Кто-то ему объяснил, что нет у него ни го­ лоса, ни слуха. И Сергей Сергеевич не стал выходить на середину ком­ наты, а пел один, где придется. Пел так года три, пока жена не взмоли­ лась: «Сил нет. Нервы лопаются. Прекрати». Если человек что-то хочет делать, а ему не дают, он становится не­ счастливым. Утром, когда он брился, из зеркала смотрели на него глаза несчастливого человека. Когда он шел к трамвайной остановке, спина и походка тоже выдавали его несчастливость. Только на работе он стано­ вился другим: погружался в колонки цифр, крутил ручку арифмометра, и глаза его и спина в эти часы были полны достоинства и красоты, как у всякого мужчины, поглощенного работой. Но на работе нельзя было петь, поэтому вполне счастливым он все-таки не был. Иногда он пел мысленно, шел и беззвучно пел песню. Или сидел до­ ма в кремле, глядел в одну точку и пел. Жена ничего не замечала, а сын, догадываясь, чем он занимается, подсовывал ему на подпись дневник с двойками. Сергей Сергеевич прерывал песню, писал свою фамилию и спрашивал: — Что из тебя будет? — Не знаю,— отвечал сын, выхватывая у него из рук дневник. Сер­ гей Сергеевич шел к жене на кухню. — Из него ничего не будет,— говорил он печально,— меня огорчает, что из него ничего не будет. Жена пугалась, потом, подумав, успокаивалась и отвечала: