Сибирские огни, 1976, №1

не будет вовсе, вдруг содрогается глубинно и качается под, ногами голец, летит запоздалый грохот, сыплется дождь камней. Уступа не узнать, он полон породы. Запорошенная осевшей пылью, лежит на породе слюда. Такой богатой слюды Петр ни разу еще и не видал. Она лежит плитками и целыми булыжинами. Взрывник подни­ мает, кряхтя, одну из булыг, пробует выжать ее, но бросает, едва оття­ нув от груди. — Мешков двадцать, не меньше, наберете завтра. — Ну, где двадцать-то,—гасит глаза Кирилыч.— Хотя бы пяток — и то ладно... 3 В этот день не до тачки: набивают слюдой мешки, и они стоят тол­ пой на^площадке отвала, и толпа эта ширится. Петр любуется ею, орудуя киркой в развале породы, то и дело натыкаясь ею на грузные, плотно спрессованные кристаллы слюды. День просвечен солнцем, горячо, как на сковородке. Но зной не томит, оба увлечены и работают споро, курят редко и наспех, больше на ногах. Вечером жара спадает, и белесое, сухое, остывающее небо зацветает синевой. Садящееся солнце еще махрово по краям, но светит уже устало, через силу, и вот-вот оно станет совсем немощным, дрожаще жидким, кроваво и длинно разольется над гольцами. — Иди, покурим, Петруха, да и хватит, всю не соберешь,— говорит Кирилыч, сваливая мешок и садясь на него. Он мягок и добр сегодня. Разговорчив. В обед угощал Петра мясом и все спрашивал, как там хлопочут домашние со стройкой: отец Петра рубит новый дом, и Петр помогает ему.— высылает деньги. — Стройка — это, Петруха, колгота,— ласково говорил Кирилыч.— По себе знаю. Деньги летят как в трубу. Оно, конечно, как для кого. У другого их, денег-то, хоть соли. Умеют жить люди... Хошь жить — умей вертеться, не обманешь — не проживешь. Так-то она, Петруха, жиз- ня-то, учит. Отцу помогать надо... Да много ли ты шлешь ему — копейки. Зарабатываем мы с тобой хуже баб... Не знаю, как и быть, не знаю... Так и сяк прикидывал — не знаю... Не договаривал он что-то, и Петр чувствовал это, ощущая на себе его внимательный, увиливающий взгляд. Было невдомек, что с ним. Не надумал ли что? Но Петр прогнал эту ворохнувшуюся смутную тревогу. Наполнив слюдой ведро, Петр подходит, мостится на него напротив Кирилыча и закуривает, распускаясь всем телом, чувствуя тяжесть в натруженных ногах и ломоту в одеревеневшей спине. Кирилыч торопливо, раз за разом, глотает дым и взглядывает на Петра, видно, что хочет что-то сказать, да мнется. И, наконец, говорит, отшвырнув папиросу и вытащив вторую: — Прогорим мы, Петруха, вылетим в трубу — это уж как пить дать, и к бабке не ходи. Ну, в этом месяце получим, премиальные дадут, а по­ том труба. Набавят план потом, а слюда-то, хрен ее знает, возьмет да и не пойдет. Что-то надо нам с тобой придумать, брат... — Что придумаешь-то? — Петр снова ощущает тревогу. Она, как холодок, возникший где-то глубоко в нем. — Тебе нужны деньги? — Нужны... Кому они,не нужны? —- Так вот слушай, как мы можем дело провернуть...— Кирилыч