Сибирские огни, 1975, №12

70 ФРАНЦ ТАУРИН явленным ему обвинениям) и на упрек, что во врем.я следствия он не был искренен, Николай Александрович ответил так: «В моем личном характере был всегда скорей излишек, чем недо­ статок искренности, так как я всегда прямо и свободно высказывал свои мысли и мнения. Но искренность —чувство, хранящееся в сердце чело­ века и являющееся наружу не иначе как добровольно, вызванное дове­ рием и уважением.-, человек, заключенный в крепость, находящийся 3 месяца в совершенной неизвестности о своей участи, не может быть иск­ ренним. Его может побуждать страх, боязнь, малодушие, но не искрен­ ность. А мне эти чувства неизвестны». И закончил свои показания на допросе следующими, исполненными чувства собственного достоинства, мужественными словами: «Вот все, что я могу показать по настоящему делу. Что касается внутреннего чув­ ства раскаяния, я не считаю себя преступником, потому что мои права и побуждения были всегда слишком чисты, а моя деятельность клони­ лась исключительно к пользе отечества и общественному благу. Суд может найти меня виновным и приговорить к наказаниям, но я выслу­ шаю приговор со спокойною и чистою совестью». 4 На этом допросе дело, по существу, и закончилось. Всем, — и вер­ шившим суд, и состоящему под судом,— все было ясно, и дальнейшее сводилось толцко к казенным формальностям. Николай Александрович официально отказался присутствовать на слушании дела и все оставшееся до вынесения приговора время посвя­ тил напряженной литературной работе. Надзиратель, приносивший в каземат бумагу и чернила, не пере­ ставал удивляться, откуда и что берется у человека, с коих пор день- деньской сидящего в четырех стенах, и, перестав уже дичиться заклю­ ченного, спросил однажды у него: — Надо быть, ваше благородие, вольную свою жизнь описываете? — Вольную, это ты очень правильно сказал,—ответил Николай Александрович,— но не только свою, а и твою тоже. — Это как же мою? —удивился надзиратель. — А так вот. Описываю, как должно быть, чтобы у всех жизнь бы­ ла сытая и вольная. Такой оборот разговора всполошил надзирателя, и больше он любо­ пытства не проявлял. За этот, последний год пребывания в Алексеевском равелине, Ни­ колай Александрович написал статьи: «План финансовой и хозяйст­ венной реформы», «О мерах к умножению народного богатства и улуч­ шению условий народного труда в России», «О законах исторического развития человечества», несколько стихотворений, драму в стихах «Анд­ роник» и комедию в 5 действиях «Из былого»... Однажды, уже в начале лета, на прогулке во внутреннем дворике, проходя мимо конвойного,—немолодого уже солдата с густыми рыже­ ватыми усами,—Николай Александрович услышал приглушенный шепот: — Назад пойдешь, барин, урони платок. В порыве радости Николай Александрович едва не бросился на шею солдату. И когда возвращался, то, не доходя шагов десять до конвойно­ го, закашлялся, отер платком губы и уронил платок на каменные пли­ ты двора. — Обронили, барин,—громко сказал конвойный, поднял платок и, догнав Николая Александровича, сунул ему в руки.