Сибирские огни, 1975, №12

36 ФРАНЦ ТАУРИН вольте взглянуть, ваше сиятельство, тут и буковки одни: Т. Ф. Б. или вот А. А., С. С., А. Я. или фамилии усеченные: Ш-ов, Е-нов или совсем бесфамильно, скажем, вот: Иван Иванович. Полагаю, ваше сиятельство, разгадать сии ребусы дело будет совсем не лишнее и ежели... Князь Голицын, поморщась, оборвал своего велеречивого со­ трудника: — Дан ли приказ об арестовании? — Генерал Потапов уже распорядились, ваше сиятельство. Здеш­ ние уже взяты. А в Москву отбыл генерал Дренякин,—угодливо отве­ тил Волянский. 2 Пока генералы военные занимались розысками и арестованиями, генералы штатские разбирали бумаги задержанных. Больше всего доставил им хлопот и забот Николай Александрович. Когда член комиссии Каменский, которому препоручены были бу­ маги, изъятые у Серно-Соловьевича, бегло ознакомился с ними, то едва не задохнулся от негодования. Подумать только! Мальчишка, щенок, самовольно составляет конституцию!.. А в письме, предваряющем свой прожект, осмеливается выговаривать государю!!! Да за это одно ка­ торги мало!.. Нисколько не ослаб гнев его превосходительства после того, как прочел перебеленную рукопись статьи «Мысли вслух». И не удивитель­ но. Уж если Григорию Захаровичу Елисееву статья эта показалась опасно резкой, то можно представить, с каким зубовным скрежетом читал ее искоренитель крамолы действительный статский советник Каменский. «Разложение государственной системы... факт несомненный для всякого наблюдающего за ходом событий...», «Новый порядок вещей неизбежен...», «Положение народа невыносимо дурно...», «Народ... не чу­ ял своей силы. Теперь он начинает чуять. Времена приближаются»... Эти крамольные мысли высказаны вслух. Не трудно догадаться, каковы же мысли не изреченные, а затаенные вольнодумным автором про себя... Вольнодумец, хулитель, ниспровергатель! И, конечно, бунтовщик и мятежник!.. Но доказать это одними изъятыми у него бумагами явно невозможно... И оставалось всех улик всего-навсего два письма из Лондона. Вот эти письма, в натуре — стало быть, писаны. Кем? — Герценом. Кому? — Серно-Соловьевичу. От сего факта никуда не уйдешь. Фактик сам по себе невелик. Да последствия его большие. Одно письмо — всего письмо. Два письма —уже переписка. Пе­ реписка — уже сношения. Сношения с лондонскими изгнанниками и пропагандистами —уже преступление. Так вот она, веревочка, и вьется... Бумаги надворного советника маркиза де Траверсе осматривал член комиссии Жданов. Маркиз арестован был вслед за Серно-Соловье- вичем и Чернышевским. Основанием для ареста послужило адресован­ ное некоему Лялину коротенькое письмо Бакунина, оказавшееся все в той же злополучной пачке писем, привезенной из-за границы Ветошни- ковым: «Ваше письмо с фотографиею отправлены к маркизу де Траверсе. В; Петербурге, в Гончарной улице, в доме Прокоповича. По этому адресу