Сибирские огни, 1975, №12

СЛЕДОПЫТЫ ИСКУССТВА 187 новые и новые художники. В том числе и те, кто до этого даже не предполагал, чго может участвовать в выставке на такую тему. Представители выставками приехали к Михаилу Васильевичу Нестерову, в его уютную московскую квартиру на Сивцевом Вражке. Знаменитый художник дружески принял гостей. Но когда они рассказали о цели визита, он очень удивился и со своей мягкой улыбкой запротестовал: — Ничего из этого не получится! Вы же знаете мои картины. Посмотрите, какие они тихие, спокойные. А вы хотите сделать меня певцом индустрии... — Михаил Васильевич, дайте нам портрет нового человека. Напишите его с той психологической глубиной, которая вам так свойственна. Нестеров глубоко задумался, долго потирал лоб. Потом с неожида »нон живостью воскликнул: — Вы говорите, портрет нового человека? А что, если я напишу старого человека? Правда, только с виду старого — с большой бородой, а на самом деле нового, очень нового! — Кого же? — Отто Юльевича Шмидта! — весело, озорно засмеялся художник. — Вот и отлично! — обрадовались гости. — Это как раз то, что нам нужно. Организаторы выставки были счастливы, что смогли договориться с Нестеровым. Ведь он по праву считался классиком портретной живописи. До революции Михаил Васильевич много работал над картинами на церковные темы, увлекался Древней Русью. Его даже называли иконописцем и летописцем. В образах наших далеких пред­ ков, «святых», «великомучеников», «монахинь», «старцев» и «отроков» художник искал человеческую красоту, душевную силу и совершенство, чистоту помыслов. Писал он в те годы и портреты, но очень мало. Слишком редко находил он в окружавшей его жизни людей, близких его идеалу. «Резолюция помогла Нестерову прямо, непосредственно взглянуть в лицо жизни, взглянуть на человека, строителя этой жизни, глазами реалиста», — писал друг худож­ ника и его биограф профессор С. Н. Дурылин. Обычно Михаил Васильевич писал портреты хорошо знакомых ему людей. Худож­ ника Виктора Михайловича Васнецова попросил позировать после сорока с лишним лет тесной дружбы! А тут впервые согласился работать над образом человека, которо­ го еще «и разу не видел. Но Нестеров уже заочно полюбил своего героя, восхищался им, с волнением готовился к встрече. В тридцатые годы имя Отто Юльевича Шмидта гремело по всему миру. Советский народ полюбил этого гиганта с большой кудлатой бородой и длинными волосами. Мальчишки играли в Шмидта, Папанина и Чкалова. Ученые видели в нем блестящего математика и географа. Центральный Комитет Коммунистической партии и Советское правительство доверяли твердому большевику, давали ему труднейшие задания, зная, что он оправится с ними лучше любого другого... Вот какого человека избрал .своим героем Нестеров. Не на льдине и не на корабле изобразил художник «комиссара северных дел». Ведь он не видел Шмидта в арктиче­ ской обстановке. Художник нашел выход: он пришел к Шмидту в его рабочий кабинет, в управле­ ние Северного морского пути. В нескольких письмах родным и друзьям Михаил Ва­ сильевич рассказывал, как шла работа: «Я работаю, мне предложено написать портрет с О. Ю. Шмидта (полярного героя), и я пишу его уже 8 сеансов. Сам Шмидт интересный, красивый, привлекательный че­ ловек, пишу его с удовольствием. Портрет большой... Позирует охотно». «Половина дела сделана, .но сейчас .предстоят наиболее трудное — окончить порт- трет. Сделать настоящего Шмидта, а это не так уж легко, хотя портрет ему и нравит­ ся, а нужно, чтобы он нравился и мне, — это трудней». «...Усердно пишу портрет Шмидта, модель ¡приятная, но условия писания не удоб­ ны: деловой кабинет с докладами, посетителями и проч... Чувствую себя, как на «дрей­ фующей льдине». «Я сижу в сторонке, смотрю на него, рисую, — рассказывал Михаил Васильевич,— ■ а у него капитаны, капитаны, капитаны. Все с Ледовитого океана. Кряжистые. Он