Сибирские огни, 1975, №12

148 НАТАЛЬЯ ПРИТВИЦ просы и по-прежнему не делит время на ра- рабочее и нерабочее. Нельзя «е отметить .важного правила в ра­ боте большого ученого и администратора. Вот уже 17 лет .возглавляет он Институт гидродинамики, и только в двух работах (где впервые изложены высказанные им идеи) рядом с фамилиями сотрудников ин­ ститута стоит его фамилия. Но вы не най­ дете подписи Лаврентьева ни под одной вышедшей из института работой по оварке взрывом, цунами, кольцевым вихрям, спи­ новой детонации, хотя все они в той или иной мере были .начаты по его инициативе. И в то же время— это весьма существенно — он поддерживает работы овоих сотрудников, помогает продвигать интересные результаты вне воякой зависимости от того, связана ли их постановка с его собственными предло­ жениями и идеями. При создании Сибирского отделения его организатор и председатель академик Лав­ рентьев провозгласил три принципа, на ко­ торых должна строиться вся работа: Наука. Производство. Кадры. В первой же статье® «овом научном центре он писал: «Ценность всякого научного достижения удесятеряется при быстром внедрении его в народное хозяйство. Все знают, как трудно преодолеть барьер от идеи до её реализа­ ции. В нбвом городке надо предусмотреть возможность конструировать и создавать малые серии приборов». Первой реализацией такой возможности стал Опытный завод Академгородка. Сле­ дом за ним появились конструкторские бю­ ро, отпочковавшиеся от институтов,— СКВ гидроимпульсной техники, СКВ научного приборостроения. Поиск новых, эффектив­ ных форм связей с промышленностью при­ вел к созданию вокруг Академгородка це­ лого «пояса внедрения» — группы конст­ рукторских бюро и опытных производств, призванных как можно быстрее доводить до промышленной технологии и передавать в серийное производство идеи ученых. «Как истинный ученый-энтузиаст, Михаил Алексеевич одержимо во всякое время и везде стремится к реализации важных начи­ наний и к исследованию, постановке и реше­ нию актуальных задач науки и техники, на­ правленных на благо нашей Родины», — го­ ворит академик Л. И. Седов. Трудно узнать о Лаврентьеве из его уст, гораздо легче — из его поступков. Он не любит читать проповеди, он просто действу­ ет. Он ночью садится за руль и едет искать водопроводчика, когда у его сотрудника в доме прорвало отопление, а в городке еще нет ни телефонов, ни аварийной службы. Он берет ведро и таскает воду к засыхающему у дороги дереву. Он позволяет применять взрыв я для корчевания пней, и для того, чтобы пробить во льду лунку, где будут ку­ паться академгородко векие «моржи» — но только .не для глушения рыбы. Он первым спрыгивает с катера на. берег, он лихо бе­ рет за рулем машины подъемы и крутит ви­ ражи, «о не знает аварий. Он всегда, заря­ жен энергией и никогда не жалуется на здоровье. А ему уже 75, и врачи, случается, не выпускают его из дома. Его энергия заразительна — недаром в песне, сложенной его учениками в первый трудный год жизни в Сибири, поётся: И в беде, и в радости, и в горе Нам пример Лаврентьев подавал — Ни минуты сам не знал покоя И другим покоя не давал... Каковы же истоки научного и духовного потенциала. Лаврентьева, какие силы отли­ вали, ковали, закаляли его натуру, где те корни, которые дали такую могучую, плодо­ творную поросль? Попробуем понять это. Первая любовь — математика Михаил Алексеевич — один из первых ма­ тематиков советского поколения, получивше­ го образование уже в советской высшей школе. Его соратник и друг Л. А. Люстео- ни.к вспоминал двадцатые годы, как годы необыкновенного подъема и увлечения вне­ запно открывшимися творческими возмож­ ностями, годы «подлинного цветения для м.ногих молодых людей, впервые вкусивших радость творческого соприкосновения с нау­ кой в тех новых, небывалых условиях, кото­ рые открыла революция. Мало найдется в истории математической науки периодов столь горячего энтузиазма, как начало 20-х годов в Московском университете, когда в столь короткий срок, буквально в несколько лет, возникла целая большая научная шко­ ла,, в значительной степени определившая дальнейшее .развитие математики в нашей стране и сразу выдвинувшая целый ряд но­ вых выдающихся ученых». В этом ряду, в этой плеяде, в блестящем созвездии светил советской математики взо­ шла и звезда Лаврентьева. Ему посчастли­ вилось — он родился в семье математика (в том году, когда отец был избран дей­ ствительным членом физико-математическо­ го общества при Казанском университете). Мальчиком н подростком он дышал возду­ хом науки, когда в доме собирались и спо­ рили друзья отца, общался с крупными уче нымн, а молодость его совпала с бурным подъемом и энтузиазмом молодой Советской республики. Революция, по существу, сразу распахну­ ла перед юношей двери в университет. 2 ав­ густа 1918 года В. И. Ленин подписал дек­ рет, предоставлявшей всем трудящимся пра­ во поступления в любые высшие учебные за­ ведения независимо от предварительного образовательного цеыза. Михаил Лаврен­ тьев, хотя к был сыном профессора, но имел только диплом об окончании шести­ классного коммерческого училища, а не о среднем образовании. После трех лет занятий в Каванском уни­ верситете он переводится в Московский — тот самый, где кипела и набирала силы ма­ тематическая молодежь, создавалась школа Н. Н. Лузина, с именем которого связаны блестящие страницы в истории отечествен­ ной математики. Лаврентьев был принят в эту школу, стал «лузитанцем».