Сибирские огни, 1975, №12

НА ПЕРИФЕРИИ 125 Макар Петрович остановился. Антошка добежала до чего-то невидимого и словно упала —так внезапно стихли ее шаги в темноте. — Ну, что там такое? —спросил Касаткин. , И услышал тихое всхлипывание. — Ты ушиблась? —Он осторжно двинулся к ней. И опять повторил: — Ты ушиблась?.. Что с тобой?.. — Никто не понимает... Ведь я... хочется, чтобы лучше... А они бьют... Не могу больше так... «Дамочка»... Уехала с Дальнего Востока — казалось тогда: все, все кончено... Здесь как будто жизнь опять нача­ лась. Решила: дам свою кровь, чтобы все тут забурлило, закипело... Го­ ры могу своротить! А они только спорят, спорят... не поверили мне... Не поверили... Нет, не могу больше... Ох!.. Противоречивые чувства мучили Макара Петровича. Ему хотелось найти в этой проклятой темноте Антонину —обнять ее, успокоить, уте­ шить, как обиженного ребенка... Но ведь она неправа; и надо снова до­ казывать, убеждать... Растерянный, раздраженный Макар Петрович сел в первое подвер­ нувшееся в темноте кресло; оно резко стукнуло откинутым сиденьем. И, словно испуганная этим стуком, Антонина заплакала взахлеб, уже не сдерживаясь. Она ничего не говорила больше — только плака­ ла, задыхаясь. — У тебя есть платок? —нарочито бодро и громко спросил Касаткин. Она не ответила. — А то возьми мой,—еще бодрее сказал Макар Петрович.—У ме­ ня совершенно чистый... И перестань реветь. Слышишь, сейчас же пре­ крати! Ну что такого? Не реви. Не маленькая... Подумаешь... обидели ее, не поверили! А ты? Что ты мне о Шандурове говорила? Что думала про него, а?.. Антошка еще раз всхлипнула. И плач оборвался. Тишина наступила. Антонина вздохнула и, помолчав, сказала хрипло: — Дура я все-таки... — Где же здесь выключатель? —спросил Макар Петрович. Послышались неровные шаги. Щелчок. И вспыхнула под потолком неяркая маленькая люстра. — Ну, что же ты не спрашиваешь, почему я дура? —Антонина села в кресло рядом с Макаром Петровичем. Он не отвечал; сидел боком, ссутулившись, тупо разглядывал затоптанную ковровую дорожку. — А дура я потому, что надо бы, в самом деле, уехать к чертовой бабушке из Березова!.. Но, понимаешь, не могу оставить его сейчас одно­ го. Да, не могу. Это не по-товарищески получится. Его нужно все время подталкивать... чтобы не передумал. Он ведь слабовольный человек, я это сразу поняла, когда мы впервые встретились. Боится... Оттого и в церковь кинулся. Макар Петрович прикрыл глаза: он устал от разговоров; хотелось поскорее добраться до гостиницы, отдохнуть перед вечерним концертом. Антонина говорила тихо, не торопясь; видимо, тоже устала. И Касатки­ ну казалось, что говорит-то она не столько для него, сколько для себя самой... Литературный концерт в Березове был объявлен на девять вечера, но директор Дома культуры попросил Касаткина не спешить с началом — у кассы еще стояла очередь. Макар Петрович —уставший после дневного путешествия и всех этих споров, пререканий —сидел в маленькой комнатке за кулисами.