Сибирские огни, 1975, №12

112 ЮРИИ МАГАЛИФ к ней относятся... ну, скажем, настороженно. Но вот дети, школьники мне это доподлинно известно —обожают ее и, не боюсь этого слова, бо-го-тво-рят! Тут священник как-то театрально воздел руку, едва пр.и этом не коснувшись потолка. «Здоров дядя! —подумал Касаткин.—Ему в шах­ те или в кузнице надо бы... А все-таки, как они нашли друг друга?..» Промтов словно услышал вопрос. -— Я ведь как на нее наткнулся? По делам нашего прихода мне до­ водится бывать в доме ктитора. Его внучонок—мальчишка-восьми­ классник ни бога ни черта не исповедует. Никаких авторитетов не при­ знавал, первый хулиган на улице. Из школы его сто раз исключать со­ бирались за лень, за озорство. И вдруг парня подменили словно: стал пятерки таскать, остриг патлы, книгами интересуется. Что такое, отку­ да?.. Дед возликовал: «Услышал, дескать, господь молитвы мои!» А мальчишка зубоскально эдак: «Слабак твой господь против нашей Ан­ тонины!» И по всякому поводу: «Антонина сказала! Антонина велела! Антонина попросила!..» И все в таком духе. Старик-ктитор от великой радости, что любимый внучек на путь истинный встал, воззвал ко мне: «Отслужи, отец, молебен за здравие премудрой Антонины!» Мальчишка проведал об этом дедовом намерении, сказал Антонине Николаевне. И вот тут-то она ко мне с протестом и заявилась. С решительным про­ тестом!.. Познакомились мы. Моя библиотека заинтересовала ее, есть там кое-что любопытное. И цветы. Я, знаете ли, выгонкой тюльпанов увлекаюсь... — Молебен-то отслужили? —усмехнулся Касаткин. — Да как можно! И не помыслил, конечно... Один лишь разочек она была у меня. Разговорились тогда допоздна. Пришла —сумерки начинались, а ушла затемно. Однако в Березове и в ночи не утаишься от ооглядатаев. Единственный этот ее визит заприметила прихожанка наша Гусельникова Мария, она уборщицей в туберкулезном детдоме работает. Назавтра все старухи в церкви перешептывались: «Батюш­ ка-то наш —с безбожницей-учительшей!..» И пошло-покатилось гулять го городу. От директора школы докатилось до Шайдурова, конечно. Пи­ сатель воспринял это по-своему —у него к тому времени много разного набралось к Антонине Николаевне. Вот и попала в переплет особенная, честнейшая женщина... Но запомните мои слова: для нее сегодня не Шайдуров опасен, а какая-нибудь свирепая баба вроде Гусельниковой! — Ну, а вы-то! —Касаткин нетерпеливо поднялся, едва не опроки­ нув стол.—Вы-то что же? Зачем бываете здесь, у нее? Для чего встре­ чаетесь? Ну, она безоглядная, прямолинейная, увлекающаяся. Но вы — полвека прожили, а... — Я?-- Представьте себе, я тоже —оглушаемый человек. Ежели что в меня шарахнет, только это и слышу в себе. Уж тогда по сторонам не гляжу. На фронте в разведке служил; и некоторые ребята ходить со мной на операции опасались: терпеть не мог оглядываться... Макар Петрович глянул изумленно. До этой секунды он разговари­ вал со священником и относился к нему так, словно ничего общего у них не было и быть никогда не могло. И вдруг: «фронт», «разведка», «операция»!.. — Где воевали? —спросил Касаткин. — Второй Белорусский. — Сосед! Я на Первом Украинском. Правда, немного —в самом конце войны. — А я с сорок второго... Они стесненно улыбнулись друг другу. Спрашиваете —зачем бываю у нее? ;—вздохнул Промтов.—Кот нечно, могу и не бывать. А вот —одиночество заело. Одиноко мне сегод-*