Сибирские огни, 1975, №11

66 РОГНЕДА ВОЛКОНСКАЯ, НИКОЛАЙ ПРИБЕЖЕНКО — Благодарю, — тихо и отрывисто сказал он. Микшин провел рукой по причесанным волосам, и Борисов понял, что тот волнуется. Пока Борисов читал письмо Микшина, переданное ему капитаном Рыжовым, Микшин курил и, тяготясь молчанием, смущенно покашливал. Закончив читать, Борисов пристально посмотрел на Микшина. Тот сокрушенно качнул головой и снова едва заметно улыбнулся. Борисов понимал, что Микшину стыдно и горько за свое прошлое и что ему край­ не неприятна процедура встречи и объяснения с представителями орга­ нов госбезопасности. Но именно это чувство вины и гражданского долга он ставил теперь выше собственного покоя. — Когда вы написали это письмо? — спросил Борисов. — Ночью. Накануне прихода сотрудников безопасности. — Так. И вы действительно собирались его отправить? — Конечно. Я уже говорил об этом. «Да, зашевелились после процесса не только враги, но и друзья»,— подумал Борисов и задал вопрос: — Скажите, вам хотелось бы, чтобы ваше письмо сослужило пользу несколько раньше? Микшин развел руками: — Не знаю... то есть... не ради благодарности какой-то. Я помню о своем проступке... всю жизнь... — Все ясно. Теперь о самом важном. Где же проживает этот Сомов? Знаете? Микшин шумно вздохнул и откинулся на спинку стула: — Да, я знаю. Но самое главное то, что он сейчас не Сомов, а Уша­ ков Геннадий Семенович. — Живет где? — Живет он в Куйбышеве, но точного адреса не знаю. Это легко установить в адресном столе. — Как вы об этом узнали? И уверены ли вы, что он и сейчас там проживает? — Куда же ему деться? У его жены там свой дом... Лучше я все расскажу по порядку. И Микшин рассказал, как он оказался в немецком тылу и как по­ знакомился с Сомовым. — ...Срок я отбывал в тундре. Тяжело было, думал — не выдер­ жу. Работал на шахте. В пятьдесят первом году в аккумулирующем штреке произошла авария, и я несколько часов простоял в холодной воде и простудился. Меня поместили в лагерную больницу. Когда я стал по­ правляться и ходить, в коридоре столкнулся с Сомовым. Он обрадовался встрече. Ну, и рассказал, что служил в немецкой вспомогательной части и попал в окружение наших войск. Это было уже в Германии. Он отсижи­ вался в подвале, но его там обнаружили и потом судили. Суду он объяс­ нил, что немцы его мобилизовали силком. Ну вот и ему, значит, дали де­ сять лет. В больницу он попал потому, что ему вагонеткой раздробило на ноге палец... Там его называли Ушаковым. В пятьдесят третьем году я освободился, но еще три года проработал на шахте, чтобы накопить не­ много денег: у меня, что называется, не было ни кола ни двора. Мать жи­ ла на квартире, а в пятьдесят втором году она умерла. Виктор Сомов освободился в пятьдесят пятом, женился и уехал с женой в Куйбышев — там у нее, как я уже сказал, свой дом. Он заходил ко мне прощаться — тогда и сказал об этом. Меня он не боялся, к тому же, считал, что за свою вину полностью понес наказание. — А почему вы раньше не сообщили органам обо всем этом? — Во-первых, я раньше думал, что десять лет для всех служивших у немцев — это стандарт. А во-вторых, первое время сам тяжело пережи-