Сибирские огни, 1975, №11

4 ФРАНЦ ТАУРИН Вот не стал бы я только вгонять в одну записку крепостное право и откупа. — Нелепо идти к государю с двумя записками в руках. — И это верно. Кстати, про откупа ты тоже толково написал. — Тогда мне трудно понять тебя, Александр. Не могу даже мысли допустить, что ты побуждаешь меня к трусливому молчанию. — Вовсе нет. Не надо молчать, из этой записки можно сделать от­ личную статью,—сказал Саша.— Всего лишь убрать верноподданность... Конечно, никто твоей статьи не напечатает. Даже «Современник»... То есть, они-то, может быть, и напечатали бы, но кто им позволит?.. А зна­ ешь, брат... Он вскочил со стула, на котором сидел по-кавалерийски, держась обеими руками за гнутую спинку, подошел к Николаю и положил ему руки на плечи. — Отпечатать самим. Выпустить прокламацию. Мне говорили, есть такая типография. В крайнем случае, переписать. Экземпляров двести- сто, наконец, и распространить повсеместно. Вот за это дело я бы взял­ ся со всей охотою. Николай покачал головой. — Не вижу в этом смысла. Кто прочтет нашу прокламацию? Или люди, согласные с нами, или же те, кто все силы употребляют на то, что­ бы сохранить незыблемым нынешний порядок вещей. И в том, и в дру- гом'случае прокламация бесполезна. Единомышленникам нашим она не сообщит ничего нового, а крепостников не переубедит. — Многим она откроет глаза. — Кому? Тем, у кого нет никакого собственного мнения? Напрасные надежды. Эти люди, равнодушные к благу отечества, замкнувшиеся в себе и помышляющие лишь о личном своем благополучии, мало что гнуснее, но еще и опаснее открытых врагов. Они всегда следуют за тем, у кого в руках сила и власть... Сам видишь, брат, никому сейчас не нуж­ на наша прокламация... Только одно может ныне спасти нашу много­ страдальную родину. Просвещенное мужество государя. Все сейчас за­ висит от него. Я знаю, государь всей душою хочет блага своему народу. А я вижу, что творится в Главном комитете. Как пытаются извратить добрые намерения государя. Но он не может знать всего, что делается его именем. И надо, чтобы он это узнал. Я непременно передам Записку только в собственные руки государя. Саша не стал говорить брату, что такой поступок, если даже удаст­ ся его осуществить, будет истолкован как преступная дерзость и навле­ чет на дерзновенного соответственно самую тяжкую кару. Он знал, что этот именно довод в глазах Николая,— как, впрочем, и в его собствен­ ных,—не имеет никакой силы. Но было бы из-за чего подставлять голову. Однако же разубеждать брата не имело смысла. Николай, не столь порывистый и экспансивный, как младший брат, далеко не сразу при­ нимал решение, но, утвердившись в каком-либо намерении, следовал ему с упорством поистине непреодолимым. Мелькнула бьшо мысль прибег­ нуть к содействию близкого их друга и лицейского товарища Шуры Чер­ кесова, вместе с которым они на троих снимали холостую квартиру на одной из самых фешенебельных улиц Петербурга. Но Николай, начиная разговор, предупредил, что твердо решил ни­ кого, совершенно никого, не посвящать в свои планы. А кроме того, нельзя было предвидеть, на чью сторону склонится Шура Черкесов. Ско­ рее можно было предположить, что он горячо одобрит намерение Николая. — Когда же ты намереваешься припасть к стопам его величест­ ва? — спросил Саша. Николай как бы не заметил его насмешки.