Сибирские огни, 1975, №11

38 ФРАНЦ ТАУРИН 2 Анна Николаевна сама подошла к ним. Николай Александрович не видел ее целый год. Она нисколько не изменилась. Тот же живой взгляд продолговатых синих глаз, та же вызывающе короткая прическа, такое же, а может быть, и то самое, в котором видел он ее в последний раз, строгое темное платье с глухим воротом и длинными рукавами. Тогда виделись они перед его отъездом в Калугу, и она сказала ему: «Мне жаль, что вы уезжаете...» А теперь по оживленному лицу ее —и по выражению глаз, и по улыбке — видно было, что она обрадована неожиданной встречей. — Вот вы и вернулись,— сказала она и протянула поклонившимся ей мужчинам обе руки: Рихтеру — правую, левую —Николаю Алек­ сандровичу. Рихтер тут же извинился и оставил их. — Вот вы, наконец, и вернулись,— повторила Анна Николаевна. И тут же в синих глазах ее промелькнуло такое знакомое ему, даже не лукавое, а скорее мальчишески озорное выражение. — Но вы не очень спешили. Я ведь знаю, что вы уже с лета в Петербурге. Николай Александрович смешался и опустил глаза под ее прямым взглядом. —- Не подыскивайте оправданий, — как-то бережно произнесла Ан­ на Николаевна.— Я о вас хорошо думаю. Если не приходили, стало быть, были тому причины, для вас уважительные. Это было сказано с таким участливым доверием, что Николай Александрович понял, говорить с нею можно и нужно откровенно до конца. — Я очень хотел вас видеть, Анна Николаевна, все время хотел, но не знал... да и сейчас не знаю... имею ли я право видеть вас... — Вы решили, что не имеете? — Ничего не мог решить. — Вы не появлялись ни здесь, ни у Штакеншредеров ровно полго­ да. Стало быть, вы решили. — Не решил. Я просто... просто противился сам себе, сколько мог. Анна Николаевна резко вскинула голову: — А не приходило в вашу разумную голову, что вы не вправе ре­ шать один?.. Взяли все на себя. На свои мужские плечи. Рыцарское благородство!.. Неужели сердце ваше, если уж рассудок нем, не подска­ зало вам, сколь обидна, сколь унизительна такая снисходительная заботливость? Николай Александрович понял, почувствовал, что за ее гневной взволнованностью таилась растерянность на грани смятения. — Я совсем не хотел вас обидеть, уж не говорю унизить,—сказал он потупясь. -— Разве обижают и унижают только намеренно?..— произнесла Анна Николаевна как бы про себя. Взяла Николая Александровича под руку и отвела в глубь комнаты (они стояли на самом проходе, и снующие мимо них дамы и девицы на­ чали уже прислушиваться к их разговору). — Вы остаетесь в Петербурге? —спросила Анна Николаевна. Она уже справилась со своим волнением и произнесла это совершен­ но спокойно, как бы продолжая начатый разговор. — Кажется, ненадолго. — Снова посылают в провинцию? — Нет. Я собираюсь ехать за границу, — Стало быть, по своей воле...