Сибирские огни, 1975, №11

БЕЗ СТРАХА И УПРЕКА 35 жика платить барину за то, что тот над ним триста лет измывался! Тем и занято правительство и все его министерства и департаменты, комите­ ты и комиссии!.. Посуди сам, можно ли честному человеку состоять слу­ жащим у такого правительства? — Я тоже твердо решил подать в отставку,—заявил Шура Черке­ сов.—Уеду в деревню. Нынче землю пахать честнее, чем служить. — У меня, слава богу, земли нет, пахать нечего,—Николай Алек­ сандрович улыбнулся.—Я вижу свою ниву другою. — О какой же ты ниве говоришь? — О ниве народного щ освещения. Постепенно прихожу к мысли, что самое нужное сейчас —просвещать народ и развивать в нем нравст­ венные качества. Прежде всего, чувство человеческого достоинства. Коль скоро это будет достигнуто, не позволит мужик обращаться с со бой, как со скотом. — Труд на этой ниве благороден,—сказал Черкесов.—Но не благо­ дарен. Почва не подготовлена и трудно ждать скорого урожая. Николай Александрович энергически вскинул голову. — Стало, надо готовить почву. Корчевать пни вековой рабской угодливости, пропалывать сорняки суеверий, удобрить почву знаниями и опытом других народов. Последнему придаю большое значение. По выходе в отставку думаю поехать за границу. — Куда именно? — Прежде всего в Англию и Францию. А там, как хватит времени и денег. Рад был бы проехать всю Европу. В жизни каждого народа много поучительного. Хвала лицею, в котором хоть языкам нас обучили. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ1 1 Единственное, что удерживало в Петербурге, — Анна Николаевна. Сколько ни внушал себе Николай Александрович, что не имеет права тешить себя надеждой, ибо надежда эта равносильна готовности вторг­ нуться в ее сложившуюся уже жизнь; сколько ни упрекал себя и застав­ лял «выбросить из головы»,— не выбрасывалось. Брат Александр пробовал шутливой насмешкой снять напряжение, звал с собой на очередную холостяцкую пирушку; словом, как мог, ста­ рался отвлечь и развлечь —не помогало. На шутки Николай отвечал улыбкой, довольно-таки вымученной и жалостной, от участия в «поло­ вецких набегах» отказывался. — Да объяснись же ты с нею, наконец,—предложил как-то Алек­ сандр брату. — Для чего? — спросил тот. — Хотя бы для того, чтобы прийти к какому-нибудь решению. — В моем положении, рассудительный брат мой, не может быть та­ кого решения, которое сделало бы меня счастливым человеком. — Тогда ищи такое, чтобы просто остаться человеком. Насколько же легче давать советы... И все-таки брат был прав: на­ до прийти к какому-то решению. Тем более, что лежало оно на видном месте. Если уж не искать ее дружбы (другого настоящего слова Нико­ лай даже в мыслях себе не позволял), то надо хотя бы на какое-то вре­ мя отстраниться. По всему выходило, что уехать из Петербурга, уехать далеко и надолго было сейчас самое лучшее. В конце концов Николай Александрович приучил себя к мысли, что оставить Петербург —это не только лучший, но и единственный выход з*