Сибирские огни, 1975, №11

30 ФРАНЦ ТАУРИН лог состоялся у него с царем и как потом вызван он был к светлейшему князю Орлову. Чернышевский слушал с живым интересом, а когда Николай Алек­ сандрович рассказал о том, как князь Орлов, сообщив о повелении госу­ даря поцеловать автора записки, крикнул: «Ну, что же ты стоишь? Иди, целуй меня!», даже рассмеялся. Но, дослушав рассказ до конца, снова сделался серьезен и после ко­ роткого молчания спросил: — По-прежнему все еще верите, что царь даст народу зем­ лю и волю? — Теперь вера моя поколебалась. — Отчего же? Николай Александрович подробно рассказал о всех обстоятельст­ вах, вызвавших появление записки Арцимовича о последствиях предпо­ лагаемого учреждения военных генерал-губернаторств и о том, как от­ несся Александр II к этой записке. — Этого я не знал, все это очень знаменательно,— сказал Черны­ шевский.—Если бы возможно было опубликовать, дать огласку всей этой истории, у многих открылись бы глаза... К прискорбию, многие еще пребывают в том же сладостном заблуждении, от которого и вы пол­ ностью не избавились, что царь —истинный отец для народа, первый после господа бога защитник всех сирых и обездоленных.— На впалых щеках его обозначились желваки.—Пока не развеем этой подлой веры в ца'ря-батюшку, дело наше, дело истинного освобождения народа не подвинется ни на шаг! — К такому убеждению и я теперь склоняюсь,— сказал Николай Александрович. — Склоняетесь, но продолжаете служить этому царю? Это же горь­ кий кусок хлеба! — Если бы из-за куска хлеба! —сказал Николай Александрович,— Служил с надеждою принести пользу народу. Теперь вижу, что обманы­ вался в своих надеждах... Не один я, многие честные люди ждали благо­ детельных перемен от молодого государя. И были к тому основания... — Какие? —с нажимом спросил Чернышевский. — Да начиная с самых первых шагов. Хотя бы отставка Клейнмихеля. — Старо как мир,— сказал Чернышевский.—Загляните в труды Макиавелли. Уже он полагает это непременным правилом: начиная но­ вое царствование, жертвовать народной ненависти любимым министром прежнего царствования. Да вспомните, не так ли обошелся Николай Павлович с Аракчеевым? А уж чем не слуга ему был? — Конечно, вы правы,—вынужден был согласиться Николай Алек­ сандрович.—Но мера эта, пусть даже и вынужденная, все же вызвала всеобщую радость и подала надежды. — Надежды! —Чернышевский горько усмехнулся,—Ну, что вы, право, Николай Александрович! У вас же светлая голова. О каких на­ деждах вы говорите? — Нет, тут я не могу с вами согласиться,— воспротивился Серно- Соловьевич.—Я сам хорошо помню, как облегченно вздохнули все, ког­ да кончилось мрачное и позорное царствование Николая Первого. И после первых шагов нового государя появились надежды, что он сменит курс и народу будут даны человеческие права. — В том и беда,—сказал Чернышевский.— Грош цена тем правам, которые даруются. Только те права прочны, которые отвоеваны силою народа. А то, что дается, столь же легко берется обратно. — По-вашему, выходит, лучше бы уж продолжалось царствование Николая?