Сибирские огни, 1975, №11

166 ГЕННАДИЙ ПЕТРОВ Что же касается случайных находок, то о них сказать тоже не лишне. Ими очень богата история художественных музеев —русских, советских и зарубежных. Нежданно-негаданно... Каменистая неровная дорога петляла между холмами. Идти по ней было трудно. Но художника это не огорчало. Он нарочно ушел подальше от автострады. Там можно увидеть только бешеную гонку автомашин, и ничего больше. А ему и так смертельно надоел расплавленный от жары асфальт римских улиц, шум и духота огромного города. А здесь глаза отдыхали, становились зорче, глядя на густую зелень виноградников и лугов, на яркую синеву неба, на людей, занятых делами. Вот женщина развешивает выстиранное белье. Двое мальчишек несут воду из ручья. Старик пасет корову с те­ ленком. Интересный старик. Лицо темное, а волосы—как снег. Сутулая спина. Узло­ ватые, еще сильные руки. Написать бы его, и вся нелегкая жизнь итальянского кресть­ янина встанет перед глазами. Вот так и написать-— на лугу, рядом с пятнистой коро­ вой, в этих серых штанах с яркой красной заплатой. Заплата... Что это? Художник остановился в недоумении. Потом быстро подошел к старику. — Добрый день, синьор! ■— Что ты говоришь? — Я говорю, добрый день, синьор! — Здравствуй. Я нё знаю тебя. Ты откуда? — Я художник из Рима. Простите, синьор, но откуда у вас это? — Это? Ты думаешь, я помню? Я ношу их много лет... Странные попадаются люди, подумал старик. Вот спрашивает, откуда у меня штаны. Лучше бы спросил, не нужны ли мне деньги, чтобы купить .новые... — Нет, не штаны, а эта заплата. Старик пожал плечами: — Если тебе так интересно, с чердака Крепкое полотно, надолго хватит. — У вас только один такой кгусок, или еще есть? — взволнованно спросил художник. — О, там, на чердаке, осталось еще на десять заплат. Что, хочешь себе поста­ вить такую? — Послушайте, синьор... синьор... — Меня зовут Антонио Бонсиньоре,—важно сказал старик. — Синьор Бонсиньоре, я вас очень прошу —отдайте мне этот холст. И штаны тоже. Старик не на шутку рассердился: — Ты, наверное, потерял разум или смеешься надо мной. Отдать штаны! Вон что выдумал! А в чем я буду ходить, по-твоему? — Я приду-завтра,—сказал художник, повернулся и быстро зашагал по дороге. Теперь он не смотрел по сторонам. Он торопился на ближайший поезд. Старик посмотрел ему вслед, покачал головой и принялся раскуривать трубку. А когда пришло время возвращаться домой, Антонио Бонсиньоре начисто забыл о чуд­ ном человеке из Рима, словно тот ему приснился на голодный желудок. Но утром следующего дня, когда старик только выгнал корову на луг, его встре­ тил тот же вчерашний знакомый. Он еще не успел отдышаться после быстрой ходьбы и без лишних слов протянул старику большой сверток. Антонио недоверчиво взял пакет, развернул бумагу. В пакете лежали новенькие штаны. Да такие, что в «их не отказался бы пощеголять любой парень в деревне. Старик ощупал добротную ткань и удивленно опросил: — Это —мне?! — Вам. Носите на здоровье. А взамен отдайте ваши. И холст с чердака. В тот вечер в селении долго расспрашивали старика об удивительном человеке из Рима. Бонсиньоре только разводил руками: — Семьдесят два года живу на свете, видел много разного. Но впервые встречаю чудака, который меняет новые штаны на старые. Эх, жаль— не опросил, может, ему нужна н куртка. Она у меня совсем износилась...