Сибирские огни, 1975, №11

МЕЩАНИН ПЕРЕД СУДОМ МОЛОДЫХ ПИСАТЕЛЕЙ 145 кем придуманное для него расписание: ин­ ститут, диссертация, женитьба на девушке, с которой знаком с восьмого класса. Люби­ мой темой он занимается вечерами, а днем исполняет скучную должность. Мурад сам произносит обвинительные речи в свой ад­ рес. Видит себя как бы со стороны. Видит в пронзительном я точном свете правды. С какой едкой горечью он говорит о том, что человеку нельзя подчиняться правилам усредненной морали. Как тонко, болезненно чувствует автоматизм своего существова­ ния. Но главное—-с какой безысходностью ощущает свою неспособность остановить эту карусель повседневности. И карусель не остановится. Остановятся вдруг (так быва­ ет только в мелодраме) непослушное рас­ судку сердце Мурада... И, конечно же, Юрий Трифонов, чья «московские повести» стали ярким событи­ ем в прозе последних лет. В чем состояло художественное открытие Трифонова? 0« одним из первых показал совмещавши в новой социальной маске, мещанина-янтел- лигента эпохи НТР. Он не думал о крити­ ческих схемах, а видел перед собой жизнь— неодинаковую, изменчивую. Чувствуя эту жизненную многомерность, Трифонов дока­ зал, насколько разнообразно мещанство да­ же в одной социальной группе. Циничный, холодно изучающий суету сует Гарт.виг; мягкий, совестливый Дмитриев; прекрасно понимающий свою измену настоящему ис­ кусству и казнящий себя за это Геннадий Сергеевич... Что между ними общего? Все они—кто больше, кто меньше —заражены «бациллами» эгоизма. Эгоизм заставляет их забывать не только о людях, живущих ря­ дом, .но и о собственной матери, я о собст­ венном таланте. Трифонов написал честные, неоднозначные, не оставляющие никаких иллюзий повести о цене нравственных комп­ ромиссов, о грустноватом итоге «обменов» со своей совестью. Писатели редко могут теоретически пра­ вильно осмыслить собственные произведе­ ния, чаще бывает наоборот. Примечательно, что Ю. Трифонов, который избегает каких- либо категорических выводов в своей прозе, выдвинул ие так давно концепцию, свое­ обычно объясняющую многие явления ис­ кусства. Эта концепция четко выражена в интервью Ю. Трифонова журналу «Вопро­ сы литературы», откуда я позволив себе сде­ лать некоторые выборки: «...В основе нравственного конфликта ле­ жит эгоизм»; «Дон-Кихот, Гамлет, Карл Моор и, если хотите, Раскольников и дядя Ваня — все это бунт против эгоизма»; св эгоизме заключена неправда мира. Если тщательно распеленать, снимая пласт за пластом, всякий жизненный конфликт, в ка­ кие бы торжественные и красочные перья он ни рядился, внутри всего обнаружится жалкое и голенькое тельце эгоизма»; «эго­ изм исчезает тцм, где возникает идея...». Можно и нужно .спорить с Ю. Трифоно­ вым, когда о.н на дне любого нравственно­ го конфликта видит эгоизм. Нельзя не при­ знать: здесь дай точный опознавательный знак мещанства—бездуховность, безыдей­ ность. Нельзя не признать, что концепция II). Сибирские огни № 11. Ю. Трифонова—«золотой ключик» ко мна- ги.м современным произведениям, в том чис­ ле к произведениям самого писателя и его последователей. Более подробный эстетический «срез» проблемы сделаем на произведениях Г. Ни­ колаева и А. Якубовского. Можно было бы взять других писателей — я сознательно вы­ брал этих: движение нашей прозы заметно гораздо контрастнее, когда мы прослежива­ ем творческое движение одних авторов. Есть особый повод для раздумий над повестью Г. Николаева «Плеть о двух кон­ цах». События здесь происходят осенью 1959 года, да и сюжет произведения так ти­ пичен для литературы того времени. Опять только что окончивший школу юноша не хочет по протекции папы поступать в ин­ ститут, а хочет в трудных условиях прокла­ дывать газопровод; конечно же, кто-то «на­ верху» необоснованно решает сократить сроки работ, что ведет к браку; разумеется, Лешка Ерошев безоглядно кидается в бой. Особую остроту повествованию, как всегда, придает тот факт, что строительством ру­ ководит отец героя. Да, налицо все приметы так называемой молодежной прозы. И тем не менее перед нами не факт литературного анахронизма (сам по себе не такой уж редкий). Повесть Г. Николаева не могла быть написана в 50-е годы. Утверждая это, я прежде всего имею в виду линию Ерошева-старшего, то, как автор описывает, осознаваемый героем тяжкий разлад между своими словами и поступками,— разлад, который раньше ка­ зался Павлу Сергеевичу обычным, разу­ меющимся, а теперь вдруг стал не­ выносимым. Рассказывая об этом, Г. Николаев вы­ брал ту же тональность, что и Ю. Трифо­ нов. Обстоятельство многозначительное: ведь «Плеть о двух концах» первоначально появилась в альманахе «Ангара» в 1968 году, то есть раньше, чем были напечатаны трифоновские повести. Что ж, значит, идея носилась в воздухе. Поистине символично, что Лешкин отец, немолодой начальник СМУ Павел Серге­ евич,—типичный бессребреник. Он вполне довольствуется старыми стульями, которые долго кочевали с ним по белу свету. Он не хочет покупать столовый гарнитур, на котором настаивает жена, не хочет исполь­ зовать служебную машину в личных целях, Павел Сергеевич не только не антипатичен читателю —скорее напротив. Ерошев-старший поставлен перед дилем­ мой: или он закроет глаза на качество сва­ рочных работ, или с позором будет снят со своего поста. Третьего не дано. Г. Николаев рассматривает одну из ненадуманных, ис­ тинных жизненных ситуаций: человек идет на компромисс, чтобы не запятнать свое честное имя, он вроде бы временно выбира­ ет извилистую тропинку, думая, что тогда весь его прошлый путь останется прямым. Мещанин или гражданин? Этот вопрос, точно сформулированный в одной из статей критика Феликса Кузнецова, звучит в повес­ ти Г. Николаева беспрестанно и гулко, точ­ но колокол. Не будем упрекать автора в