Сибирские огни, 1975, №11

МЕЩАНИН ПЕРЕД СУДОМ МОЛОДЫХ ПИСАТЕЛЕП 137 Не будем осуждать В. Розова, скажем ему спасибо. Он зафиксировал то, как ме­ няется наша общественная мораль, как од­ ни правильные нравственные установки вступают в противоречие с другими, не ме­ нее правильными. Просто пожалеем о том, что В. Розов ушел от анализа этой поистине драматической ситуации. Да, Время трансформирует, усложняет тему, которую критики привычно называ­ ют антимещаиской. Они, критики, говоря о темах современно­ го искусства, любят употреблять слово «ма­ терик»: материк рабочей' темы, материк произведений о деревне... Это звучит кра­ сиво и масштабно. Но это, если вдуматься, неверно. Материк окружен океаном; в ли­ тературе, как известно, не бывает даже островов. Литература (если пользоваться другим, тоже затертым, но точным сравне­ нием) живет по закону сообщающихся сосудов. И так называемую антимещанскую тему нельзя резко отграничить от других. На­ бивший оскомину трафаретный образ меша­ нина возник в результате подобного искус­ ственного вычленения; многие же недавние открытия литературы объясняются тем, что проблему мещанства писатели связывают с другими тревожно звучащими вопросами времени. По-разному можно увидеть это разбега­ ющееся в разные стороны тематическое по­ ле. Ю. Суровцев, например, увидел его так: «Почти везде, — писал он, — где мы име­ ем дело с современными персонажами, во­ влеченными в процесс духовных поисков, мотив неприятия мещанства присутствует либо на первом, либо на втором и третьем планах повествования,— то как мотив внут­ ренней самокритики личности центральных героев (преодоление обывательских пере­ житков в себе), то как поле сюжетного столкновения их с нравственными антипо­ дами, то как более отдаленный, однако важный и явственный, не периферийный по смыслу, «.намек», «подтекст»...» Неоспоримый, многозначительный факт: «старая, старая» тема раздвинула свои гра­ ницы, точнее — границы исчезают вообще, В связи с этим и критике есть о чем по­ размыслить. Например, о том, как Время разрушает одни писательские традиции в изображении мещанства, оживляет другие, рождает новые; как в конфликте «люди и вещи» (типичном для антимещанских произ­ ведений) обнаруживаются вчера еще не возможные грани; как веши в этом споре все дальше отходят на задний план; как са­ мо понятие «мещанин» трансформируется, вроде бы, лишается основы и... остается по-дрежнему четким; как, наконец, в этом движении общественной и литературной мысли становится более совершенным ин­ струментарий художников слова. Нет, не стоит в предисловии пересказы­ вать статью. А тема уже очерчена. Остает­ ся лишь предупредить читателя: это не фи­ лософское исследование мещанства; это за­ писи критика на полях нескольких книг. Остается также назвать имена трех писатг- лей-сибиряков, о творчестве которых в основном пойдет речь: Аскольд Якубовский, Михаил Малиновский, Геннадий Николаев. * * * Начну с произведения, где зримо ощуща­ ется традиция, — с повести Аскольда Яку­ бовского «Дом». Традиция завещана современным писате­ лям русским искусством. В чем она? Мож­ но сказать так: художник призван раскры­ вать главную трагедию мещанина — траге­ дию ложно понятой жизненной цели. Чело­ век однажды неверно берет ориентир, потом совершает большой путь, затрачивает мно­ го физических и нравственных сил, а путь оказывается ненужным, вообще не достой­ ным человека. Когда читаешь повесть А. Якубовского, то и дело возникают реминисценции: вспо­ минаешь горьковских «Мешан». Даже не саму пьесу — спектакль по ней Георгия Товстоногова. Вроде бы, что общего? Ничего. Художественный материал совер­ шенно различен. Общего много. Прежде всего — принцип изображения человеческого характера. «Нет, не понимают меня. Я — злодей! Я зверь! А заглянули вы в мою душу? Что там в ней, в моей душе-то? Разбитая жизнь... Словно стекло битое... Грудь колет, кровь сочится, мне больно! Никто не видит, никто не слышит моей боли. Или слушать не хотят?» Это из рабочего дневника Евгения Лебе­ дева, одного из больших актеров нашего времени. Вжившись в обра.з Бессеменова.. Лебедев записывал предполагаемые мысли своего персонажа. То же самое может сказать о себе На­ талья — героиня А. Якубовского, Художественная смелость писателя оче­ видна. Долгое время мещанин изображался в литературе почти так же, как изображал­ ся он в листке домоуправления «Не прохо­ дите мимо». Но у писателя и у карикатури­ ста — разные методы постижения действи­ тельности. Для писателя главное — иссле­ довать, анализировать, обобщать... Однако- лишь в последние годы авторы, пишущие » мещанстве, всерьез начали ставить перед собой такую задачу: не просто констати­ ровать — исследовать явление. Разумеется, и это было определено Временем. Все наше искусство стало внимательнее к личности: не к людям вообще — к судьбе и внутрен­ нему миру отдельного человека. Еще не­ давно этот человек представлялся простым, несложным винтиком большой машины; те­ перь — с середины 50-х годов —■критики все чаше стали вспоминать о «диалектике души», вспоминать не только применитель­ но к классике. Литература снова доказала мудрость известных слов о том, что каждый человек есть Вселенная, которая с ним ро­ дилась и с »им умирает. Мещане тоже люди — со своими стра­ стями, страданиями, мечтами... Истина, ко­ торую, может, и не обязательно учитывать