Сибирские огни, 1975, №10

4 Покусывая от нетерпения губы, Мартовой расхаживал по аэровокзалу и напряженно ждал, боясь пропустить сообщение диктора о прибытии самолета, которым должен прилететь Зиргус. За окнами ревели двигатели; откуда-то прилетали пассажиры, другие— улетали. Веселые и возбужденные, они куда-то стремились, о чем- то мечтали, строили планы на будущее. На душе у них, вероятно, был покой. И как бы они удивились, узнав, что этот солидный, с задумчивым взглядом мужчина так тесно примыкает мыслями к далекой войне, таким роковым образом связан с ней, что бродит здесь, как в тумане, не замечая ничего-вокруг, и только вздрагивает всякий раз, как слышится голос из репродуктора. «А что, если не прилетит? — От этой мысли к его сердцу прикоснулся тоскливый холодок.— Допустим, прилетит и не согласится. Я бы на его месте не согласился! Разве трудно понять, что я все равно не в силах отдаться правосудию... И какая мне будет польза, если вместе со мной провалится Зиргус? Когда надо мной нависнет угроза разоблачения, останется только одно: покончить с собой. Деваться некуда. Это ясно мне. Это поймет и Зиргус. Нет, у него не будет времени так глубоко все обдумать... Надо только суметь его ошарашить, показать, что я не отступлю ни перед чем...» Наконён, диктор объявила о прибытии самолета «Рига — Киев — Харьков». Мартовой торопливо вышел к краю летного поля. Колючий ветер обжигал лицо, глаза слезились, но он, не отворачиваясь, смотрел, как светящийся огнями лайнер, словно подбитая стрекоза, медленно поворачивался на месте. В цепочке идущих пассажиров он узнал Зиргуса. Айнар, подняв воротник демисезонного пальто и придерживая его рукой около горла, согнувшись, шел прямо на Мартового. Последний шагнул немного в сторону, чтобы войти в полосу света настенного прожектора. Зиргус увидел его и едва заметно приподнял руку. — Здравствуй, Айнар,— сказал Мартовой, не подав руки, пошел рядом с ним к выходу. Не поворачивая головы, Зиргус спросил: — Надеюсь, за тобой не следят? — Нет, тут другое... Разговор будет короткий... Они свернули в боковую аллею. Мартовой взял Зиргуса за локоть. — Как на друга надеюсь, тем более, что это и в твоих интересах. Скажу прямо: ты должен убрать одного опасного человека. Понимаешь, этот деревенский мухомор, врачишка, копается в прошлом... Надергал кое-какие данные. Сейчас потянул за нашу нитку. ч — Темнишь, старина... Паникуешь, нервы рассобачились! — Зиргус смотрел на Мартового, лихорадочно соображая. — Нужно действовать немедленно, и я прошу тебя... — Ты с ума сошел! Чтобы я?.. Нет, уж уволь меня от этого дела. А сам почему ты не можешь? — У меня должно быть алиби — в этом вся штука. Через день-другой будет поздно. И ты загудишь со мной, как пить дать! — Ты наследил, да? А я должен за тебя отдуваться? Уволь, уволь! — повторял Зиргус, поеживаясь не то от холода, не то от волнения.— При чем здесь я? Ну, при чем? Я тебя с сорок первого не видел. Какие у меня с тобой дела? Давай так: ты меня не знаешь, я — тебя. Зиргус стоял моложавый, упитанный, элегантный. Его чуть выпуклые глаза спокойно смотрели на Мартового. Тот выдержал этот взгляд.