Сибирские огни, 1975, №10

ПИАНИСТ ИЗ РИГИ 85 простые,1— тут мгновенный результат: пан или пропал. А у меня не видно было конца риску. Деньги? Они не стоили затраченных сил и того страха, который я ощущал повседневно. Обеспеченная старость? Призрак. Ее у меня не было бы, я бы до нее не дожил. Что же тогда? Советская власть меня ничем не обидела, ничего не отобрала. Я ничего своего не защищал, потому что у меня ничего не было... Дед еще имел паршивую картонажную фабрику и магазин. Отец промотал все это и устроился на службу. Мне же была завещана только потомственная ненависть... Как в жизни все несуразно! — Я тебя понимаю, Айнар,— сказал Ставинский, усмехнувшись.— Так рассуждают черти в аду, когда они, после истязания грешников, перекуривают и вытирают лапкой пот. — Ты ошибаешься. У меня не перекур. Я вообще отошел от дел. Шефы обанкротились, а архивы, наверное, сгорели к чертовой бабушке, и обо мне все забыли. Представь себе, я рад этому. Ставинский не хотел в это поверить. А Зиргус с начала войны ничего не слышал о Ставинском и искать его Не собирался, так как он не был нужен. Нелегко было уверить Ставинского в том, что он сейчас о прошлом боится даже вспоминать. Чтобы покончить с этим неприятным разговором, он спросил: — Заходил к Татьяне? — Нет. И не зайду... Ставинского больше нет,— он сокрушенно покачал головой.— Жизнь — это мясорубка... Выпьем... Рига трогает сердце... Но все ушло... Зиргус помнил, как на прощанье Ставинский предупредил его, что теперь живет в Харькове и что тому в немалой степени он обязан ему, своему первому наставнику. Сказал, что погорел на агентуре, оставил следы. Вот и пришлось перевоплотиться. Фамилия у него теперь другая— Мартовой Василий Михайлович. Так что, если возникнет необходимость возобновить дружбу, пусть Зиргус его найдет... И оставил адрес. За это время такая необходимость не возникла, адрес затерялся. ...Зиргус подал в окошко телеграмму с вызовом и стал терпеливо ждать.— Харьков, четвертая кабина! — объявила телефонистка. — Я слушаю,— Зиргус прильнул к трубке. — Это ты, Айнар? — прозвучал баритон Ставинского. — Да , Айнар,— подтвердил Зиргус и плотнее прикрыл дверь. — Это Петр. Здорово, друг. Немедленно вылетай в Харьков. Дело не терпит отлагательства. — А что случилось? — насторожился Зиргус. — По телефону не хочу. Поговорим на месте. Для тебя это весьма важно. «Я так и знал... Он нащупал какую-то жилу и хочет меня заинтересовать»,— уныло подумал Зиргус. — Я же тебе говорил, что покупателя на наш товар больше нет. Нет — и всё. — Да я не об этом!— перебил его Ставинский,— Банк может предъявить к оплате старый счет. А ты согласен платить за каких-то дураков, бракоделов? — Нет, конечно... Зиргус понял Ставинского, и ему стало жарко: неужели органам стало известною его довоенной деятельности? — Ну и вот! Однако у тебя будет время сберечь свое доброе имя, если прилетишь завтра... — Хорошо. Завтра вылетаю харьковским.