Сибирские огни, 1975, №10

Кристмана помнишь, гражданин Захаров? Ну что, почему не падаешь на колени? — Мартовой, осклабившись, впился глазами в Захарова. Захарова обескуражило то, что Мартовой был, очевидно, трезв и говорил серьезно, убежденно, яростно. Он понял, что в инцидент надо внести какую-то ясность. — Захаров? Почему Захаров? Вы обознались, гражданин. У меня другая фамилия...—Человек понял, что его с кем-то спутали, и поэтому смягчился. — Значит, другой? Еще неведомый изгнанник...—улыбнулся Мартовой.— Не притворяйся. Фамилию, конечно, переменил... Вот доставлю тебя в милицию, там тебе напомнят Таганрог. — Стоп, хватит эмоций! Говорите спокойно, кто такой Захаров? — уже заинтересованно спросил Захаров. — Да ты же Захаров! Смотри на меня. Выдал человека на растерзание немцам. Помню твое лицо, помню,— зловеще улыбался Мартовой. У встреченного вдруг мелькнула- мысль: «Этот дурак будет ловить меня на улице каждый день, устраивать скандал, чего-то выпогать. Явно — он принимает меня за другого. Надо сейчас с этим кончать». — А ну пойдемте в милицию, там разберутся,— строго сказал он и взял Мартового за рукав. Мартовой вдруг пронзительно осознал, что сделал глупость. Он понял, что обознался... — Прошу вас, идите со мной, — настаивал человек. — Я хочу выяснить вашу личность. Что-то слишком много вы говорите. И это не пьяная болтовня. Нужно было как-то спасаться, и с деланной идиотской усмешкой Мартовой проговорил: — А помнишь, дружище, как мы с тобой штурмовали рейхстаг? Твой батальон творил чудеса. А я собственными руками задушил Гитлера...— Мартовой дико расхохотался и, застонав, схватился за голову и закачался. Человек, которого он принял за Захарова, недоуменно пожал плечами и стал удаляться. «Чуть не влип! Идиот! Растяпа! — клял себя Мартовой, петляя ма- лоосвещенными улица-ми. Он побоялся идти домой по Сумской,— Таганрогскому Захарову было бы сейчас чуть меньше моего, а этому типу лет тридцать пять, и я для него — «папаша». И как я сразу не отметил эту деталь? Да, я живу не во времени, не в пространстве, а в своем прошлом... Страшно... Помутился разум!..» Сосало под ложечкой от досады. «Это страх»,— подумал он. На работу Мартовой стал ездить другой дорогой, чтобы не столкнуться с Захаровым. И вот теперь он поставил себя на место предполагаемого Захарова. Очень скоро, самое позднее — в конце недели, ему предстоит услышать слова Лунина: «Я вас узнал. Вы — Ставинский! Вы — предатель!» И он, Мартовой, не возмутится, как тот «Захаров», -не потащит Лунина в милицию. Потому что Лунин не ошибется, он скажет правду. И ему поверят. Или Лунин даже этого не скажет, а, еще хуже, сделает вид, что не узнал. Как ни в чем не бывало отгуляет в доме Мартового свадьбу дочери... Постарается усыпить его бдительность, чтобы дать возможность чекистам взять его врасплох... Мартовой застонал и перевернулся на бок. — Что с тобой? Почему ты так тяжело дышишь? — участливо спросила жена и погладила его вспотевший лоб. — Жарко что-то... Ты спи. Я посижу на кухне, все равно скоро вставать. Мартовой вышел на кухню и выпил валерьянки.