Сибирские огни, 1975, №10

79 чала постоянное место в жизни. Кочевник! С одной улицы на другую. Жизнь проходит на задворках: среди котлованов, щебенки, куч мусора. Серая, покрытая цементной пылью, как пеплом сгоревших иллюзий... А Захаров? Этот слизняк Захаров? Подумать только— в номерном институте! Он подойдет к Захарову и посмотрит, как тот, самоуверенный и спокойный, воспримет разоблачение. И если Захаров струсит, то тогда... А что тогда? Ничего... Мартовой отпустит его с миром. Но уйдет человек, а его жизнь станет адом от той неизвестности, которая хуже реальной опасности. Зазвонил телефон — Мартового приглашали в СМУ к четырем на совещание. Но он запротестовал: — Нет, я-сегодня не могу... Совещание, как всегда, затянется, а я должен в пять быть на переговорной. Вызывает сын из Риги... Мартовой прохаживался по скверику, расположенному напротив фасада института, и поглядывал на часы. Вот дверь отворилась, с крыльца покатилась густая толпа... Захаров вышел с какой-то женщиной. Они несколько минут постояли, разговаривая, потом женщина махнула ему на прощание рукой, и они разошлись в разные стороны. Мартовой рассчитывал, что Захаров направится к остановке, и рванулся было к ней наискосок, но тот, закурив, медленно пошел в сторону центра. Мартового охватила нервная дрожь, хотя ему казалось, что он нисколько не волнуется. Он догнал Захарова и пошел следом, в трех-четырех шагах. Он ощущал аромат его сигареты, и снова вся фигура Захарова выражала солидность и спокойствие. Захаров свернул на Сумскую улицу и зашел в гастроном. Мартовой наблюдал за ним сквозь витрину. Захаров что-то купил в гастрономическом отделе, потом подошел к штучному отделу, купил сигарет и выпил стакан томатного соку. Выходя из магазина, Захаров безразлично скользнул взглядом по Мартовому и быстро зашагал по улице. Мартовой догнал его и пошел теперь рядом с ним. — Товарищ Захаров! — тихо окликнул он. Захаров не обратил на это никакого внимания. — Товарищ Захаров! —Мартовой прикоснулся к его рукаву. Захаров повернулся к Мартовому и замедлил шаг. — Вы ко мне? Что вы хотите? — спросил он с ироничной задорностью, которая свойственна веселым, умным и сильным людям. Мартовой вдруг сник; он не смог вот так сразу подобрать нужных слов. И в нем вдруг вспыхнуло искреннее озлобление. — Хочу поговорить с вами,— будничным тоном начал Мартовой. — Не пойму. О чем? — Сейчас объясню. Холодно, и поэтому не мешало бы пропустить по стаканчику, а? Завернем в ресторан?.. — Вас понял, папаша. Визитную карточку не предъявляйте. Приставать не советую.— Захаров отвернулся и пошел дальше. Мартовому вдруг понравилась эта игра. Он уже почувствовал ее азарт.— Постойте, пожалеете... Я хотел вас угостить полноценным русским коньяком! — громко'проговорил он. И уже тише: А не немецким эрзац-шнапсом. Захаров остановился: — Папаша! Приму меры... — Сейчас я тебе все напомню—-соплями изойдешь от страха.