Сибирские огни, 1975, №10

61 Так вот, рыжий обратил внимание на Олю и — конечно же! — не для того он, поротая задница, терпел лишения, не для того сопротивлялся, дубина, проникновению в голову знаний, а в душу поэзии, чтобы его охватил трепет, нерешительность или сомнения. К. тому же, рыжий не знал, что дружбу не предлагают, — и в этом было его преимущество. На первой же перемене он подошел к ней и сказал: «Давай дружить». И Оля легко ответила: «Давай»,— разом перечеркнув все мои завоевания. В этот день ее портфель из школы понес он. А я, по инерции, плелся рядом, пока не опомнился и не сообразил, что выгляжу глупо. Тогда я свернул в какой-то переулок, и Оля — вот ирония судьбы! — удивилась и, похоже, обиделась: почему это я сворачиваю, когда нам по пути? Скоро, впрочем, она перестала удивляться. Рыжий сыграл свою роль — и только. Он снял с Оли табу, расколдовал царевну, но сам оказался далеко не королевичем-Елисеем и скоро вынужден был отступить перед длинноногими спортсменами и причесанными на косой пробор звездами школьной самодеятельности... Здесь можно бц поставить точку. Собственно, на этом именно месте ее и поставил когда-то в своем дневнике один разочарованный юноша. Но . он не знал еще, что жизнь долго казнит умных мальчиков, затвердивших разные высокие изречения. Первая любовь не проходит так легко. Долго еще оставался я для Оли преданным другом детства, подставлял плечо в трудные минуты, врачевал ее сердечные раны, забыв про свои. Мне суждено было дождаться самого обидного дня в своей жизни, когда не девочка уже, а девушка, чужая невеста, связанная, как я догадывался, кое-чем покрепче клятв и обещаний, ошеломила меня неожиданным признанием: «Эх, Колян, Колян,— сказала она. — Почему ты не написал мне тогда «давай дружить»? Ведь ты нравился мне больше всех других мальчишек»... Глупую мою голову, набитую идиотскими истинами, спасло в тот момент лишь отсутствие рядом подходящей стены. Как я презирал себя! Какими называл словами! Каким несчастным себе казался!.. И, конечно, не мет предположить тогда, что когда-нибудь скажу по- другому: как хорошо, что мне посчастливилось все это пережить! Что не захочу потом возвратить и перекрасить ни единое мгновенье, что — благодарный судьбе за все случившееся со мною — буду повторять вновь и вновь: Нет, первая любовь, не сбывайся никогда! Останься болью, электрическим ударом в сердце — когда вдруг мелькнет в толпе похожий профиль, золотым летним дождем, сладким воспоминанием о трепете от первых прикосновений. Останься девочкой-недотрогой, пролейся не любовным потом, а слезами и стихами. К н и г и Поскольку человека, как установлено специалистами, формируют семья, улица и школа, а мы трем названным институтам, по мере сил, воздали должное, и даже про любовь — сверх того — поговорили, эту последнюю главу можно было бы, наверное, не писать. Однако некоторые ранние воспоминания, а также недавние встречи не дают мне покоя и подталкивают если не на спор с авторитетами, то, по крайней мере, на кое-какие поправки и дополнения.