Сибирские огни, 1975, №10

48 — Хватит, хватит! — замахала'руками Марья Ивановна.— Это нехорошая песня, Нина... Может, ты другую знаешь? Оказалось, что Нинка знает и другую. — Тогда спой другую,— сказала Марья Ивановна. Перебиты, поломаны крылья! взвыла Нинка, томно заводя глаза. Марья Ивановна решила, наверное, что это песня про наших героических летчиков-истребителей, и одобрительно кивнула головой. Пока она кивала, Нинка проскочила вторую строчку и ударила с надрывом; А-э кокаином — серебряной пылью А-э все дороги мне в жизнь замело!... А вскоре удивительная история произошла с мальчиком Петей Свиньиным, или попросту — Свином, как его сразу же прозвали в классе. Хотя многие из нас были переростками военного времени, Свин казался нам слишком взрослым. Он только ростом не вышел, был из тех «собачек», которые до старости остаются «щенками». С неделю Свин мирно сидел в классе, поглядывая вокруг цепкими мужичьими глазками. Он, казалось, чего-то ждал. Может быть, решительных перемен в судьбе. И не дождался. Тогда Свин поднялся прямо среди урока и вышел.- Дома, на пустом осеннем огороде, он построил шалаш из подсолнечных будыльев и картофельной ботвы, вернулся на другой день в школу, схватил за руку одну из девчонок — тоже переростка, толстуху, на голову выше себя ростом — и повел в свою хижину, чтобы зажить там самостоятельной трудовой жизнью. Они уходили на глазах онемевшего от изумления класса — очень солидно и семейно. Впереди, ссутулившись, заложив руки за спину, шагал Свин. За ним, покорно опустив голову, брела его избранница. — Свин повел Тайку жениться! — запоздало разнеслось по школе—- и вспыхнула паника. Срочно был отменен последний урок в старших классах. Отряд добровольцев численностью в двадцать пять штыков обложил огород мятежного Свина. Предводительствовал старшеклассниками единственный в школе мужчина, завуч Леопольд Кондратьевич. Старшеклассники, не дыша, лежали за плетнями (имелись сведения, что Свин вооружен; накануне у него видели поджигу и четыре стреляных гильзы от противотанкового ружья). Леопольд Кондратьевич, перенеся длинную ногу через плетень, вел переговоры. — Петя и Тая, выходите — вам ничего не будет! — лицемерно обещал завуч. Возле дома, заслоняясь рукой от низкого предзакатного солнышка, страдала мать Свина. Безногий калека-отец наблюдал за ходом операции с крыльца. Он сидел, подавшись корпусом вперед, забыв о цигарке прилипшей к нижней губе, и время от времени возбужденно повторял' — Эт-тот может!.. * После получасовой осады Свин «выбросил белый флаг». Набежавшие старшеклассники скрутили ему руки за спину и взяв в каре, повели к родительскому крыльцу. ’ Отец, только что восхищавшийся Свином, деловито упрыгал в сени за солдатским ремнем. < Ремень ему, впрочем, употребить не пришлось. Преступление Свина было слишком велико, чтобы разрешить дело показательной поркой Тут же, у крыльца, скорый полевой суд приговорил его к отлучению от школы. 1