Сибирские огни, 1975, №10

22 на противоположной стороне улицы остолбеневший от изумления кум Егор Дорофеев. Кума Дорофеева событие это, как выяснилось, потрясло не на шутку. Он как раз шел домой, находясь, по обыкновению, крепко под газом, и вдруг увидел, что из окна самохинской хаты вылетает хороший медный самовар. Не успел кум сморгнуть, как из другого окна вылетел еще один самовар. За второй самовар Дорофеев принял сундук, и с этим убеждением не расстался, по-моему, до конца дней своих. Во всяком случае, я сам несколько раз слышал, как подвыпивший кум допытывался у отца — почему тот однажды кидался самоварами?.. Болотная заняла немного места в моей жизни. Зато все, что случилось там со мной,— случилось впервые. На Болотной я увидел первых красноармейцев. Они маршировали, кололи штыками чучела и рубили лозу на большой поляне за песочным карьером. Однажды красноармейцы «захватили» улицу, и человек пять из них расположились отдохнуть возле нашего дома. •— Эй, пацан! — позвал меня один.— У тебя отец курит? — Курит. — Сбегай — попроси у него табачку. Отца не было дома, но я, опасаясь, что это будет принято за отговорку, решил для надежности соврать (тоже впервые). . — А у него нет,— буркнул я, потупясь.— Он сам стреляет. Расплата за ложь последовала немедленно. — Ай да папаша у тебя! — засмеялись красноармейцы.— Ну и орел!.. Стреляет, значит? Он что — всю жизнь стреляет? Небось, уже ворошиловский стрелок!.. На Болотной получил я первое прозвище «Мышь копченый» и первую в жизни должность — пограничной собаки. Впервые дрался, впервые испытал страх перед законом, искурил первый «бычок», съел первое яблоко. Впрочем, первое яблоко я не съел. Как и второе. Получил я первое яблоко, когда мне исполнилось шесть лет. С этим яблоком в руках я вышел на улицу. А на улице как раз готовилось большое сражение, шло, в связи с этим, деление на «синих» и «красных» и раздавались командные чины. Должность Клима Ворошилова захватил Кешка Дорофеев. Разобраны были также Чапаев, Буденный, Щорс, Стенька Разин и Амангельды Иманов. Увидев меня с яблоком, Кешка подошел и сказал: — Дай сорок. А я за тебя заступаться буду. Я доверчиво протянул ему яблоко. Бессовестный Кешка, пользуясь тем, что я не знаком с дробями, откусил не сорок, а шестьдесят процентов. Затем «сорок» потребовали Чапаев, Буденный, Щорс и Стенька Разин. Чапаев при этом обещал взять меня к себе Петькой-пу- леметчиком. Прежде, чем дать «сорок» предводителю «синих» Стеньке Разину, я быстро откусил сам: а ему протянул огрызок. — Подавись ты им, жмот! — обиделся Стенька и запустил огрызком мне в лоб. В ту же секунду верный союзническим обещаниям Кешка-Вороши- лов опрокинул атамана наземь. «Синие» бросились на выручку своему предводителю. Завязалась схватка, из которой я, несмотря на свой нейтралитет, выбрался с разорванной штаниной, оцарапанным коленом и подбитым глазом. Ровно через две недели мне снова исполнилось шесть лет, и мать дала мне еще одно яблоко.