Сибирские огни, 1975, №10

182 ГЕННАДИИ ПЕТРОВ собирателями, приобретателями...» Гениальный пейзажист Федор Васильев незадолго до своей ранней смерти тоже отметил особую роль Третьякова в культурной жизни страны: «Знаете, Павел Михайлович, Вам до смешного завидуют все, имеющие гале­ реи... Ведь у Вас музей, у Вас история развития русских художников. Я не знаю мысли, какой Вы руководитесь, собирая картины современных и прежних художников, но ре­ зультат этого собирания изумительный!» Мысль, которой руководствовался Третьяков, ясно изложена им еще в первые годы собирательства: «Устройство в Москве художественного музеума или общественной картинной галереи». Павлу Михайловичу было всего двадцать восемь лет, когда он писал: «...для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, принесущего многим пользу, всем удовольствие». Эту великую цель, поставленную перед собой в молодости, Третьяков с удивитель­ ной последовательностью и твердостью преследовал всю жизнь. Каждую неделю на протяжении четырех десятилетий в его дом привозили и приносили купленные им про­ изведения. Галерея неуклонно росла. Третьякову пришлось возвести одну за другой четыре пристройки к дому, чтобы разместить коллекцию. И с каждой пристройкой все меньше делался старый тенистый сад, который так любила вся семья. Раскидистые серебристые тополя, вековые дубы, китайские яблони, груши, кусты сирени и шиповни­ ка, лужайки, цветочные клумбы стали жертвой страстной любви к искусству. «И пред­ ставляется он нам мудрым садовником, вырубившим свой сад, чтобы на его месте соз­ дать иной, вечный сад неувядающей славы русского искусства»,— т к а л а историограф Третьяковской галереи Д. Я. Безрукова. Павел Михайлович очень много и упорно работал, старательно вел дела своей торговой фирмы, состоял’ в различных советах и комитетах. Но занятость, усталость, нездоровье не могли ему помешать каждый день заботиться о любимом детище — га­ лерее. Ее служители знали: как только часы пробьют восемь, откроется дверь и в гале­ рею войдет Третьяков. В течение часа он осматривал картины, давал указания, где раз­ местить новые приобретения и как перевесить старые. Затем уходил работать в конто­ ру. После окончания прудового дня старший хранитель галереи докладывал Павлу Ми­ хайловичу о новостях. Отдохнув, Третьяков снова обходил все залы, проверял, все ли в порядке. Часто и ночью, со свечой в руке, он осматривал свою сокровищницу — бес­ покоился, нет ли каких-либо упущений, не грозит ля картинам какая-нибудь беда. Этот богатый человек отличался крайней скромностью привычек, был совершенно чужд роскоши, не терпел неоправданных расходов. «Я трачу на картины, тут цель серьезная...— писал он жене,— да к тому же деньги идут трудящимся художникам, ко­ торых жизнь не особенно балует, но когда тратится ненужным образом хотя бы рубль — мне это досадно и это раздражает меня...» Ненужными он считал и модные наряды. Родным подавал пример простоты и сдержанности во всем. «Казалось, что он всю жизнь проходил в одном и том же пальто, в одной и той же фетровой шляпе с широки­ ми полями. Другой я на нем не видела»,— вспоминала дочь Третьякова Александра Пав­ ловна Боткина. Многие считали его скупцом. И лишь после его смерти стало известно, с какой щедростью поддерживал он художников, спасал от нужды, выручал из трудных поло­ жений. Одна из столичных газет писала: «Был ли такой случай, чтобы Третьяков не помог из личных средств нуждающемуся художнику? Случалось ли, чтобы, руковод­ ствуясь личными соображениями, он отказывался выручить талантливого человека или, воспользовавшись его тяжелой минутой, взял с него обязательство уступить подешевле картину? Ничего подобного никогда не было». Эти слова подтверждают сотни писем, полных благодарности., уважения, восхище­ ния прекрасными душевными качествами Павла Михайловича: «Еще раз благодарю за все, что Вы для меня сделали...» — Павел Чистяков. «Великая слава Вам! И многие лета за такое горячее и разумное покровительство русскому искусству»,— Василий Поленов «Я всегда предпочитал Вас как хранителя перед всеми частными и казенными хранителями как истинного любителя н как чело-века, которому я вполне верю»,_Ни­ колай Ге. «Какое Вам апасибо за дружескую отзывчивость, так уж, право, и сказать Вам не умею, не забуду я Вас никогда»,— Василий Максимов...