Сибирские огни, 1975, №10

СЛЕДОПЫТЫ ИСКУССТВА 173 Многие художники с уважением отзывались о другом московском меценате Козьме Терентьевиче Солдатенкове. Он, не скупясь, покупал картины и таким образом поддер­ живал живописцев, даже стал действительным членом Академии художеств. В его доме находились значительные, талантливые произведения русской школы. Их могли видеть посетители. Директор почтового департамента Федор Иванович Прянишников свою сравнитель­ но небольшую коллекцию — 137 картин — подобрал с большим вкусом. В ней выделя­ лись произведения Федотова, Брюллова, Кипренского, Боровиковского. Это петербург­ ское собрание получило известность среди любителей искусства. С ним познакомился и молодой купец Павел Михайлович Третьяков. Любуясь прянишниковским собранием, он окончательно укрепился в своем решении собирать картины только русских мастеров. О Третьяковской галерее и ее создателе речь впереди. Пока отметим только, что Павел Михайлович в 1874 году сделал свою галерею общедоступной, а в 1892 году пе­ редал ее в дар городу Москве. Наконец-то древняя столица .страны получила музей на­ циональной живописи— 1840 первоклассных произведений! Благородный пример Третьякова и других передовых людей нашел широкий отклик во всей России. В течение последних десятилетий прошлого века по инициативе худож­ ников, коллекционеров, ученых создаются городские художественные музеи и картинные галереи в Феодосии, Риге, Саратове, Нижнем Новгороде, Смоленске, Харькове и других центрах. Лишь царское правительство по-прежнему стояло в стороне от этого великого дела. А местные власти порой даже противодействовали ему. В восьмидесятых годах группа киевских ученых и общественных деятелей обрати­ лась к губернатору с ходатайством об организации музея. Эту идею горячо поддержива­ ли многие киевляне, были готовы передать музею свои картины, пожертвовать деньги. Но губернатор ответил, что «в учреждении подобного рода нужды не представляется». В Иркутске городской голова Владимир Платонович Сукачев, получив богатое на­ следство своего дяди-золотопромышленника, решил большую часть этого капитала на­ править на нужды своих земляков. Он построил несколько школ в родном городе, открыл приют для престарелых, организовал постройку театра, на свои средства издавал книги, финансировал крупную научную экспедицию в Монголию и Китай. Сукачев учился в Киевском и Петербургском университетах. Он горячо любил искусство и не пропускал ни одной выставки, познакомился с художниками, стал покупать их произведения. А из-за границы Владимир Платонович привозил картины немецких, австрийских, итальянских, французских живописцев. В своем доме в Иркутске Сукачев отвел картинной галерее двенадцать комнат и разрешил их посещать по воскресеньям всем жителям города. Это было большим собы­ тием для иркутян. Но сибирский просветитель хотел сделать еще больше: подарить го­ роду свою галерею. Местным властям оставалось немногое — построить и оборудовать здание музея. Однако власти отказались это сделать. Вместо благодарности и содействия Владимир Платонович встретил равнодушие. Глубоко оскорбленный и возмущенный таким отношением, Сукачев навсегда покинул Иркутск. Вот почему за всю историю царской России в огромной стране удалось создать не более двух десятков художественных музеев, да и то почти без помощи правитель­ ства, силами прогрессивных общественных деятелей. Знаменитый критик Владимир Ва­ сильевич Стасов вместе со всеми лучшими людьми высоко ценил усилия организаторов картинных галерей — «благородных, великодушных добровольцев». Но судьба русского искусства, отмечал Стасов, не должна находиться «только в зависимости от доброго желания, вкусов, характера, понятий, кармана, а иногда, может быть, даже минутного расположения и капризов того или иного любителя»... Стасов требовал: «Надо, чтобы само государство создало сначала один, а потом несколько центров, куда бы собирались произведения национального искусства, куда бы они шли постоян­ ной живой струей и могучим потоком и где бы их мог всегда находить весь народ как свое драгоценнейшее достояние». Эти высказывания были прямым обвинением самодержавия в преступном пренебре­ жении к отечественному искусству. Царская фамилия владела сотнями произведений русских живописцев, но не хотела сделать их доступными для своих подданных.