Сибирские огни, 1975, №10

СЛЕДОПЫТЫ ИСКУССТВА 169 в нее всех желающих и давать им пояснения. Современник этого события Яков Штелин привел в своей книге о Петре Первом любопытные подробности. Он писал, что генерал- прокурор Ягужинский, заботясь о государевой выгоде, предложил установить плату за вход в музей. Но царь прервал его: Павел Иванович, пустое ты говоришь! Твое предложение препятствовало бы только, а не способствовало моему намерению... Я еще приказываю не только всякого пускать сюда даром, но если кто придет с компаниею смотреть редкости, то и угощать их «а мой счет чашкою кофе, рюмкою вина или водки, либо чем-нибудь иным... Предание говорит, что каждый посетитель Кунсткамеры в первое время ее сущест­ вования действительно получал угощение: чашку чаю и сухарь. Для русских, уто­ лявших жажду квасом да сбитнем, чай в ту пору был не меньшей диковиной, чем • петровские редкости. Жители Санкт-Петербурга поначалу робели перед такой новинкой. Потом осмелели. 1х уже не приходилось заманивать в Кунсткамеру даровым угощением. Популярность музея росла. Но он все же был не столько художественным, сколько научным. В Кунст­ камере^ находилось небольшое количество картин и скульптур, монет и декоративных изделий, однако основное место занимали приборы, инструменты, гербарии, коллекции жуков и бабочек, анатомические препараты, всевозможные редкости. О том, каким хотел видеть музей его основатель, говорит указ Петра о пополнении Кунсткамеры: «Ежели кто найдет в земле или в воде какие старые вещи, а именно: каменья не­ обыкновенные, кости человеческие или скотские, рыбьи или птичьи, не такие, какие у нас ныне есть, или и такие, да зело велики или малы пред обыкновенным; также какие старые подписи на каменьях, железе или меди, или какое старое и ныне необыкновенное ружье, посуду и прочее все, что зело старо и необыкновенно, тако ж бы приносили...» Многие откликнулись на этот указ — в меру своих сил пополняли Кунсткамеру. Купленные Петром и собранные в его время коллекции легли в основу Музея антропо­ логии и этнографии Академии наук СССР. Он находился на набережной Невы, в том самом здании, которое строилось специально для Кунсткамеры. Ее создание было смелым и очень важным шагом. Первый музей в России открыл двери перед любым человеком, независимо от рода и звания, был бесплатным и имел даже экскурсоводов! Оставалось сделать следующий шаг: открыть художественный музей. Однако при­ меру Петра преемники русского трона и царедворцы не последовали. А для этого'име- лись все возможности. В России постепенно накапливались крупные коллекции произведений искусства, созданных античными, зарубежными, отечественными народны­ ми и профессиональными художниками. Самая большая и ценная коллекция выросла в Зимнем дворце, во владении императрицы Екатерины Второй. Много позднее критик Владимир Васильевич Стасов утверждал:,«Екатерина не лю­ била искусств, да мало в них и понимала». Однако она потратила немало сил и средств, чтобы прослыть во всей Европе «покровительницей ученых и художников», «поборни­ цей просвещения», «философом на троне». В гуле восхищения тонули неприятные слухи о том, что Екатерина незаконным и преступным путем заняла русский престол, что незадачливый царь Петр Третий умер не своей смертью, а был задушен офицерами гвардии по приказу собственной жены... Екатерине было важно утвердиться, создать общественное мнение в свою пользу, произвести впечатление на европейские правительства. Она ненавидела французскую революцию, но не скупилась на знаки внимания передовым умам, великим ученым- энциклояедистам и писателям этой страны. Откуда могли знать в далекой Франции, что «сострадательное сердце» русской государыни совершенно глухо к трагедии ее под­ данных, к бедственному положению многих отечественных талантов! Знаменитый фило­ соф Дени Дидро сам отбирал для Екатерины лучшие вещи из коллекций, распродавав­ шихся в Париже. Он отправил в Россию около трехсот шедевров — картины Рембрандта, Рубенса, Ван-Дейка, Рафаэля, Тициана, Джорджоне, Тинторетто... В 1764 году, после покупки первой большой партии картин голландских и фла­ мандских живописцев, в Зимнем дворце возник Эрмитаж. Слово это переводится с французского по-разному: «пустынное убежище», «приют отшельника», «место уеди­ нения». Но смысл один: творения великих мастеров служили усладой только для нм-