Сибирские огни, 1975, №10

162 А. ЖАВОРОНКОВ дины. И хотя Есенин не совершил ни одно­ го путешествия по Сибири, хотя он лишь во время поездки по оренбургским степям и среднеазиатским дорогам ощутил отда­ ленно суровое дыхание Сибири, этот необъ­ ятный край неотступно влек его к себе, пробуждал глубокие раздумья и порывы. Чтобы удовлетворить свою любознатель­ ность, свой крепнувший интерес к Сибири, к ее природе и людям, к ее истории, Есе­ нин чутко вживался в народные песни — «Славное море, священный Байкал», «По диким степям Забайкалья», «Бежал бродя­ га с Сахалина», «Ермак», «Песня сибирских каторжников», много читал о путешествиях по Сибири и Дальнему Востоку, осваивал произведения Д. Мамина-Сибиряка, Вяч. Шишкова, Вс. Иванова, Л. Сейфуллиной, воспоминания о сибирской ссылке, вслуши­ вался в рассказы политкаторжан о пережи­ том в Сибири. На основе этик знаний в есенинской ли­ рике окрепли и сибирские мотивы, мотивы гражданского мужества и стойкости. То, что эти мотивы приобретали со временем большую устойчивость, что их звучание становилось все более органичным в поэти­ ческих думах Есенина, —- видно даже по простому перечню его произведений, в ко­ торых сибирская тема подучила свое смыс­ ловое и эмоциональное наполнение. Среди этих произведений •— стихотворения «В том краю, где желтая крапива», «За темной прядью перелесиц», «Наша вера не погас­ ла», «Синее небо, цветная дуга», повесть «Яр», поэмы «Пугачев», «Страна негодяев», «Айна Снегина», «Поэма о 36», страницы о Вс. Иванове и Вяч. Шишкове в статье «О советских писателях», не говоря уже об упоминаниях сибирских источников в пере­ писке поэта. Не довольствуясь тихой селыциной, род­ ной околицей, молодой поэт проникается не­ избывным желанием заглянуть за синюю гущу лога, за которой «пролегла песчаная дорога до сибирских гор». Русь тревожит его своей загадочной судьбой, волнует сво­ ими обитателями, людьми, то умиленными сиротливыми избами деревень, то неприка­ янными и гордыми, то бесстрашными и су­ ровыми: Затерялась Русь в Мордве и Чуди, Нипочем ей страх. И идут по той дороге люди, Люди в кандалах («В том краю, где желтая крапива», 1915) В расширении поля зрения, географиче­ ских границ для создания образа необъят­ ной Руси сибирские пространства с их изве­ стными по народным песням названиями выполняют свою определенную роль. Из поэтического изображения Руси с выделе­ нием отдельных портретных штрихов, наи­ более известных европейских и сибирских рек и гор вырисовывается пространственная глубина; этими же историко-географически­ ми атрибутами поддерживается ощущение времени. Так, лирический герой поэмы «От- чаръ» (1917), ^устремленный своей богобор­ чески-романтическон мечтой в будущее, в сотворяемое всем народом царство свобо­ ды и братства, со всеобщей любовью друг к другу, показывает грядущую Русь как средоточие этого будущего царства в ее об­ ширных естественно-географических рубе­ жах — от Балтики до Дальнего Востока. ...Слышен волховский звон И Буслаев разгул. Закружились под гул Волга, Каспий и Дон. Синегубый Урал Выставляет клыки. Но кадят Соловки В его синий оскал. ...Там с вызвоном блюда Прохлада куста, И рыжий Иуда Целует Христа. Но звон поцелуя Деньгой не гремит, И цепь Акатуя — Тропа перед скит Последние стихи, указывающие на до­ стигнутые «всем русским племенем» свобо­ ду и согласие, перекликаются с народной сибирской песней «Славное море, священ­ ный Байкал» — «Долго я тяжкие цепи но­ сил, долго скитался в горах Акатуя...» Пе­ сенный образ бежавшего из тюрмы узни­ ка автором романтической поэмы переос­ мыслен по-своему: перед преступником через цепи и страдания открывается путь к святости («И цепь Акатуя — тропа перед скит»). Нередко сибирские источники восприни­ мались Есениным в связи с той трудной, драматической судьбой, которую принимали на себя герои освободительной борьбы, ге­ рои революции. В поэтизации народных за­ ступников сказалась, безусловно, некрасов­ ская традиция, восходившая к образам де­ кабристов в поэме «Дедушка», Савелия — богатыря святорусского из «Кому на Руси жить хорошо», к песне Гриши Доброскло- нова «Два пути». По-некрасовски верно, реалистическими штрихами пробовал Есенин нарисовать пор­ треты защитников мужицкого бунта и воз­ высить их в повести «Яр» (1916). Здесь дед Иен, участник справедливой расправы с по­ мещиком, показан с явным сочувствием. Эго стойкий правдолюбец, такой же народ­ ный заступник, как и некрасовский Саве­ лий, готовый за мирское дело пострадать, пойти в сибирскую ссылку, непримиримый до конца к царским захребетникам. Прини­ мая на себя общую дину взбунтовавшихся мужиков, дед Иён на угрозы пристава сгно­ ить в Сибири с достоинством и гордостью отвечает: «— Куда хоть ссылай, .нам все одно. Кому Сибирь, а нам мать родная». В этом же плане очень выразительны все еще недостаточно ясно и полно расшифро­ ванные стихотворения «Наша вара, не по­ гасла» (1915) и «Синее небо, цветная дуга» (1916), где в 'Некрасовском духе воспет и морально оправдан тот полный страданий тернистый путь, по которому мужественно и бесстрашно шли герои в Сибирь, на ка­ торгу. В стойкости поборников свободы, в их^ неукротимой мечте, становящейся меч­ той и верой .поэта, видит он залог конечно