Сибирские огни, 1975, №10

142 АНАТОЛИИ ЗЯБРЕВ наши отечественные станки конструкции Столярова. В станке режет не канат, а диск. Столяров — это, к сожалению, единственный в стране крупный специалист по мрамор­ ным разработкам. Живет в Москве, когда мы просим, приезжает к нам охотно. Однако хотелось бы иметь такого специалиста поближе, если не при комбинате, то хотя бы в Абакане или в Красноярске. Плотность, выгодно отличающая наш саянский мрамор от других образцов мрамора, задает нам сложные задачки. А зимой столкнемся с тем, что традиционный способ охлаждения — с помощью воды — станет непригодным... Николай Петрович вспоминает, как ездил он в прошлом году в Италию и заходил на частное мраморное предприятие. Десять канатных пил в карьере обслуживались ар­ телью из двадцати человек. Дв i человека на пилу. У нас же в карьере на одну канат­ ную пилу обслуги — десять человек. Два объекта: плотина ГЭС и мраморная гора. Они почти рядом. Как ставить пло­ тины — учиться к нам в Сибирь едут со всего света. А как взять мрамор и дешево его обработать — тут мы пока не тянем. Гордому сибиряку больно это осознавать. Красноярцы многого добились в производительности труда, рентабельности, но многое, очень многое еще подтягивать надо, и решить тут могут только грамотные, реально мыслящие кадры. Краевой комитет партии организовал отраслевые экономические конференции по научной организации труда, широкую курсовую сеть по переподготовке инженерно-тех­ нических работников, затем открыл с помощью министерств стационарные учебные заведения. Очень внушительными получились цифры повышения квалификации руководящих работников и специалистов края. С 1966 года по 1970 год — 156 тысяч человек. А в 1971 году, в первом году девятой пятилетки, пленум краевого комитета партии рассмотрел вопрос о состоянии и способах подготовки рабочих и инженерно-техниче­ ских работников уже в связи с задачами комплексного развития производительных сил Красноярского края на десять лет, тут-то как раз и шла речь о положении дел на юге края и, в частности, о кибик-кордонском мраморе... # * * Я иду утонувшими в теплой, несколько парной ночи переулками Шушенского. Небо в звездах, они крупные и яркие, как костры. И где-то за далекой торой Борусом — луна. Невидимая, она охватывает своим серебрян:, м дрожанием треть неба, но свет небесный в степную полосу не доходит, здесь тень, и оттого она, тень, в поселке плотная, наслое­ на сразу с нескольких сторин — от холмов, какие за Шушью, от домов, от старых дере­ вьев в парке. Все в этом знаменитом местечке (напоминает Владимира Ильича и вызывает раздумья. ...Енисей, С аян ск и е хребты , Зд есь во всем о ты ск и ваеш ь ты И л ьи ча зн ак о м ы е п рим еты . (И. Р о ж д е с т в е н с к и й ) . Ночью не отвлекают тебя широковитринные универмаги, вальяжно-плавные поло­ сатые автобусы-экспрессы, народ, бегущий куда-то со своими сумками, иностранный го­ вор туристов, прибывших поглядеть, как жил в ссылке вожд-. пролетариев, человек, сде­ лавший на планете то, чего никому не удавалось до него. Воздух пахнет созревающей в степи пшеницей, фиалками и тополям : и еще чем-то совсем не сибирским — да, да, зреющими по окраинам поселка яблоками, мне хочется думать, что так было и тогда, когда Ленин 19 июля 1897 года, походив по ночной улице, сел писать сестре Марии Ильиничне письмо при открытом окне: парной сладковатый воздух, тополя и фиалки. Но мы-то знаем, что тополями не -пахло и тень от деревьев под ноги не ложилась, потому что... Владимир Ильич написал в письме: «...Ты просишь, Маняша, описать село Шу-шу-