Сибирские огни, 1975, №10

106 — Ну, что там случилось? — Борисов положил на стол свои спокойные, большие руки и приготовился слушать. — Произошло убийство... — Убийство... к сожалению, почти все наши дела открываются этим словом. Да, итак, я слушаю. — Позвольте, товарищ подполковник, обрисовать вам общую ситуацию, ибо, как мне кажется, в связи с ней и погиб человек. И Тарасйж рассказал обо всем, что произошло в Пасечном. Борисов внимательно слушал рассказ Тарасюка. Ему начинал нравиться этот молодой капитан. Тарасюк говорил неторопливо, обстоятельно, легко подбирал слова. Борисов взял папку и уселся в уголок дивана. — Я тут поколдую. А вам вот это, чтобы не скучать,— он протянул Тарасюку журнал «Вокруг света» и указал место на другом конце дивана. Борисов внимательно читал привезенный Тарасюком материал, изредка задавал вопросы, и Тарасюк давал пояснения. — Так, значит Лунин давал показания против Сомова и Ставинско- го? — спросил он наконец, отмечая что-то в своем блокноте. — Это еще требует уточнения. — Я припоминаю фамилию «Ставинский»; она фигурировала на процессе. И запомнилась мне своим редким звучанием. Я думаю, что мы сейчас не будем ломать голову и строить разные догадки до прибытия в Краснодар. А там посмотрим, что о Ставинском говорил Лунин. В соответствии с этим и определим дальнейшие пути расследования. Как вы считаете, капитан, справимся с задачей? — Должны справиться, товарищ подполковник. — Вот и хорошо. Борисов встал и отошел к окну. Над городом, подталкивая друг друга, торопились на юг рваные серые тучи. «Как там сейчас в Краснодаре? Наверное, слякоть»,—-подумал Борисов, провожая их глазами. Он повернулся к Тарасюку: — А вы много раз бывали в Москве? — Был два раза, и всегда наспех. — Ну вот, вернемся мы с вами, Олег Митрофанович, и побродим вдвоем по Москве. Пешком. Как это хорошо по морозцу!.. 13 Послевоенное лето — это величайшее перемещение народов. Многие тысячи военнопленных возвращались в свои страны, к своим семьям; освобождалось из фашистских лагерей гражданское население; ехали домой и те, кого фашисты вывезли в Германию и там сделали рабами. Вместе с этой лавиной людей возвращались и те, кто осрамил звание человека, кто встал на путь пособничества врагу и тем самым совершил предательство. На Нюрнбергском процессе, материалы которого потрясли весь м.ир, был вскрыт механизм чудовищной жестокости фашизма, и народы Европы были полны решимости покарать как вдохновителей, так и исполнителей этих преступлений. Много работы выпало на долю советских органов госбезопасности. То и дело выявлялись группы предателей, и советский суд сурово карал их. В Комитет госбезопасности поступало много писем от советских граждан с просьбой найти и покарать преступников — убийц их детей, отцов, матерей... В письмах приводились подробности карательных ак-