Сибирские огни, 1975, №10

103 а может быть, и на какое-то внутреннее чутье, он понимал, что действовал опытный преступник, сумевший побывать в доме Лунина и уйти оттуда незамеченным. Из телефонного разговора с прокурором Карповым Мохов знал, что преступник не применил ни огнестрельного оружия, ни холодного, а обошелся подручными средствами. И это наводило на мысль, что убийство не было подготовленным, а возникло как бы стихийно, ввиду сложившихся обстоятельств, требующих немедленного действия. Это немного поколебало выдвинутую первоначально версию, что убийство надо связывать или с Краснодарским процессом, или с перепиской, которую вел Лунин со своими боевыми товарищами. В этом случае убийство было бы спланировано заранее — и преступник явился бы не с пустыми руками. Своими соображениями Мохов незамедлительно поделился с капитаном Тарасюком. — Да, товарищ полковник, ваш вывод как раз перекликается с предположением товарища Мартового—родственника Лунина. Только он не затрагивал вопроса об оружии. Я, когда ехал в поезде, да и сегодня ночью, крутил дело так и этак и пришел к выводу, что вариант с перепиской не подходит еще вот почему.— Тарасюк кашлянул и слегка поморщился. — Забыл, что не куришь. Мохов загасил папиросу, встал, открыл форточку и погнал руками дым к окну. Тарасюк разложил на столе письма и фотокарточки. — Мне кажется, что я понял принцип анализа. Большинство писем принадлежит партизанам Брянщины, то есть нашим землякам, которые в силу создавшихся трудных условий впоследствии перебазировались в белорусские леса. Безусловно, Лунин их хорошо знал, и все они знали друг друга. Вот тут и их фотографии. Есть, так сказать, и иногородние. Сохранились их письма и фотографии. Несколько погибших. Фотографии присланы их родственниками. Заметьте — партизан, а. не каких-то без вести пропавших, так что они действительно умерли. А вот эти три фотографии недавние, приложены к письмам. По письмам, имеющимся у нас, мы, в случае надобности, легко можем отыскать и людей, посылавших их. А надобности, я думаю, нет, потому что эти люди, будь у них нечистая совесть, фотокарточек не прислали бы, а от Лунина избавились бы давным-давно, если бы его боялись, или хотя бы уклонились от переписки с ним. — Правильно,— согласился Мохов. Он было опять потянулся к папиросе, но вовремя спохватился. Тарасюк сложил фотографии стопочкой, подравнял их с боков и, как бы выводя заключение, сказал в раздумье: — Допустим, в моем рассуждении есть какой-то изъян. Но я думаю, что Лунин помнил все фамилии своих знакомых, и если бы какая-нибудь из них фигурировала или упоминалась в свидетельских показаниях в Краснодаре, то что мешало ему сообщить об этом органам еще там? Так что с какой бы точки ни посмотреть, на этой версии уже можно поставить крест. — Вот мы и освободились от заблуждения! — повеселел Мохов. Выводы, сделанные Тарасюком, совпадали с его собственными.— Таким образом, нам следует сконцентрировать внимание на оставшихся двух вариантах: или это убийство, не подготовленное заранее, или все же оно связано с Краснодарским процессом. Если остановиться на последнем, то он выдвигает перед нами загадку: почему преступник не применил оружия? Допустим, у него не было огнестрельного — и это вполне вероятно, — но иметь при себе хотя бы простой нож он мог бы?