Сибирские огни, 1975, №10

100 10 Полковник Мохов положил телефонную трубку, медленно собрал бумаги, сложил в сейф и стал наводить порядок на столе. «По-видимому, прокурор Карпов прав. Немотивированное убийство исключается... Гм... Его надо связывать с активностью ветерана, с его перепиской,— решил он, вытряхивая из пепельницы окурки.— А может, лучше предположить... Д а , Карпов сказал, что Лунин ездил в Краснодар!.. Две линии... Но сходятся... Вот тут и загвоздка... И никаких улик...» Минуту спустя вошел капитан Тарасюк. — Серегин сказал, что вы меня звали, товарищ полковник. — Да, садись, Олег. Слышал, что произошло в Пасечном? Утром звонил нам Карпов... — полковник кивнул на стул, морщась от папиросного дыма. — Доктор Лунин? Недавно узнал. Догадываюсь, что это по нашей линии...— Немного погоди с выводами, а поезжай в Пасечное и помоги следователю. Так и этак покрути дело,— может, простая уголовщина. А вообще ты правильно прикидываешь. Я чую, что вклинился Лунин куда-то, в чье-то заповедное влез... Понимаешь, две линии — его переписка и Краснодарский процесс. Он давал там показания, а ты же знаешь, сколько там быдо упомянуто лиц! Многие из них пока не найдены... Особенно обрати внимание на его переписку. Сколько к нему приезжало людей! Поди найди их! В общем, спать нам не придется... Если подтвердится версия насчет Краснодарского процесса, надо докладывать в Москву. Думаю, что преступник с повинной не придет, а коль скоро это так — за работу! На следующий день Тарасюк приехал в Пасечное. — Привет, Вениамин Павлович,— поздоровался он, войдя в кабинет следователя. На столе Хромых лежала солидная пачка писем, присланных Лунину в разное время; он перечитывал их и делал выписки в тетрадь. — Здравствуйте, товарищ капитан. Жду вас,— Хромых протянул гостю руку. — Ну, что там у вас нового? — Тарасюк подсел к столу, взял одно письмо и покрутил его в руках.— Представляете себе, что это будет за труд! Не исключено, что кто-то из этих авторов убил Лунина. Нужно установить и, этого мало, —доказать! Что-нибудь есть интересное? — Трудно пока сказать. Занялся ими недавно. В письмах зачастую — с нашей точки зрения — много «воды»: пишут о семье, о работе, вспоминают об общих знакомых. Есть письма содержательные, раздум- ные, а больше — эмоциональные; люди радуются, что нашли друг друга, немного хвастаются своими заслугами, участием в войне,— их можно понять. Там, например, есть предложение встретиться всем сразу, собраться, как один пишет, в Москве на Красной площади в День Победы. Некий Харитонов просит сообщить, не знает ли Лунин — жив ли их командир, где он? Дескать, хотел бы с ним встретиться. Есть сообщение о высылке фото. Кстати, у Лунина много фотографий его боевых товарищей... Кто-то описывает боевой эпизод, в котором погиб интересующий Лунина «еловек. И так далее и тому подобное. К тому же, письма в основном старые. Я еще не все просмотрел. Да , есть переписка со следователем из Краснодара. — С соседями беседовали? — Да. Но только один из них — Русанов Кондратий Иванович, бывший учитель — дал показания, да и то несущественные. Его двор