Сибирские огни, 1975, №10

ПИАНИСТ ИЗ РИГИ 99 «Зайти, что ли, в ресторан, пропустить стаканчик на радостях? — заколебался он, но вдруг его обожгла мысль: — А что, если Айнар обманул? Только успокаивает меня, а сам... Черт знает, что может прийти на ум этому бандиту!.. Не сегодня, так завтра я все равно узнаю- правду, какую ни есть». Он круто повернулся и зашагал домой. . Дверь ему открыла Нина Дмитриевна. На него смотрели ее блестевшие от слез глаза. Мартовой устало смежил веки и рванул воротник пальто. Его лицо исказила гримаса отчаяния. «Все!.. Не удалось! Вот и конец!» — он вообразил, что за ним уже пришли чекисты и ожидают в квартире. Что с тобой? Ты уже знаешь? Откуда? — шепотом спросила жена. — О чем ты говоришь? Что случилось? — Олин отец... — Что случилось? — истерично крикнул Мартовой, хотя он уже все понял, и этим криком, как стоном, облегчил свою скованную страхом душу. — Умер Анатолий Романович. Только что пришла телеграмма. Мартовой схватил телеграмму: его рука тряслась, буквы прыгали перед глазами. — «...скоропостижно скончался»... — эти слова гипнотизировали его. Он поднял голову и поочередно обвел взглядом жену, Олю, Сергея: — Сердечный приступ? Он болел? — Нет, не болел, не болел,— растерянно лепетала Оля,— но такие случаи знает медицина... — «Карпов»... Кто такой? — Не знаю, Василий Михайлович. В больнице как будто нет такого врача.„ Да что же мы стоим?! Сережа... Мы с Сергеем едем в Пасечное. ■ ■ — Сейчас?! —■ воскликнул Мартовой. — Конечно... Сергей вынес из комнаты уже собранный чемодан и снял с вешалки Олино пальто. — Одевайся... Мы опоздаем! — Вы бы хоть поели... Оля, Сережа... — нерешительно предложила Нина Дмитриевна. Сергей помогал Оле надеть пальто: — Некогда, мама. Быстренько собери нам чего-нибудь в дорогу. — Нина,— сказал Мартовой, вбегая на кухню,— я тоже поеду с ними. Утром позвони Макарову, объясни...— И, подойдя к жене, лаг- ково погладил ее по волосам и с неподдельной болью посмотрел ей в глаза.— Горе-то какое! — Нина Дмитриевна упала на грудь мужа. У Мартового радостно стучало сердце. «Не обманул, не обманул!..» — с теплотой вспоминал он Зиргуса. Он опьянел от радости и не скрывал суетливой оживленности, понимая, что она воспринимается как ряс* терянность или подобие истерии. Он решил ехать в Пасечное, чтобы услышать разговоры, предположения и убедиться, что Зиргус не оставил каких-либо следов. Только бы удалось Зиргусу незамеченным выбраться из Пасечного, а там : ищи ветра в поле... Да, только в Пасечном он сможет узнать, какая окраска будет дана убийству следственными органами, какой характер примет расследование. И еще: теплилась надежда как-то повлиять на дальнейший ход событий, направить следствие по ложному пути. 7 *