Сибирские огни, 1975, №9

83 XVI Торопливо прошла зима 1957 года. Множеством примет напоминает о себе близкая весна. Для Ерошина поездка в город тоже была одной из- таких примет — на областном партийном активе обсуждался вопрос о подготовке к ве­ сеннему севу. Ерошин возвращался из города оттепельной, сырой ночыо раннего апреля. Выехал он вечером, в надежде на ночной заморозок. Постепенно начинало темнеть, но морозом не пахло. Не очень-то ходко шла машина по размешанной сотнями колес дорожной снеговой жиже. В глубоких ко­ леях местами хлюпала грязь: на залитых водою выбоинах дороги сильно трясло. Но Ерошин не замечал неудобств пути. Все его мысли кружились вокруг того, что он слышал на собрании. Вот и сейчас, в машине, он был занят мыслями о предстоящей посев­ ной. Ерошин совсем закрыл глаза, и на него вдруг нахлынули воспомина­ ния, и он ушел в другой, совершенно не связанный и ничего общего с по­ севной не имеющий, далекий мир. Он увидел себя в детстве. Ему вспом­ нился тот прекрасный солнечный страдный день, когда он, десятилетний мальчишка, первый раз взял в руки серп и стал жать вместе с матерью рожь. Этот первый день работы на поле с серпом во всех подробностях встал перед Ерошиным. Он увидел вокруг себя зеленовато-белую, про­ зрачную, колышущуюся от легкого теплого ветра стену ржи, которая ме­ стами была выше его ростом, услышал шорох шевелящихся при этом ко­ лосьев, звон невидимых, но очень близких кузнечиков. Ему даже послы­ шался голос матери, которая учила его жать серпом. «Вот так, сынок,— говорила она ему,—вот в правую ручку бери серпик, а левой захватывай горстки ржи. А потом серпиком подрезай их вот так и складывай в сно­ пик». И она показала, как нужно брать горстки и как подрезать их сер­ пом, и, подхватив срезанные стебли серпом, аккуратно положила их в снопик. Он слышал глуховатый, ширкающий звук серпа. Работа понра­ вилась мальчику, и он взял в руки серп и стал жать рожь. Ему очень хо­ телось обнаружить кузнечиков, которые стрекотали совсем близко, почти у самых ног, и которых в густоте стеблей нельзя было увидеть, и он спе­ шил. В спешке мальчишка потерял осторожность и порезал серпом себе мизинец левой руки. Из мизинца потекла кровь, и мальчишка заплакал. Ему не так было больно, как боязно смотреть на вытекающую кровь. Бросив серп, он сел на колючую стерню и, плача, взял палец в рот. «Лад­ но, сынок, не плачь, береги слезы,—сказала ему мать, отрывая от мешоч­ ка с харчами заплатку, чтобы перевязать этой заплаткой порезанный па­ лец,—Век-то долгий у тебя, много еще лет впереди. Если с этих пор бу­ дешь плакать, то к тем годам и слез не останется. А у нашего брата, у бедноты, все и богатство, что только слезы. Да и боженька не любит тех, кто плачет. Вот увидит тебя и осердится, громушку на нас пошлет. Ска­ жет, я им такую ржичку дал, а они еще ропщут на меня, плачут, гнева­ ются недовольно».-—А нешто он увидит? спросил мальчик. «Увидиг обязательно,—ответила ему мать. Он на небушке, наверху сидит. Ему все видно, и все он знает. Без его веленья на всем свете ни у кого воло- сок с головы не упздет». И положив нз рзну листочек подорожникз и перевяззв тряпицей, которую оторвзлз от мешкз, мзть уложилз мзльчи ка на снопы, и он сразу уснул. Проснувшись и почувствовав новую боль в левом мизинце, он не встал со снопов, а перевернулся на спину и стал молча смотреть в небо. На синем небе, прямо над собой, он увидел белое облачко. Это облачко постепенно и очень медленно стало менять свою форму и стало вдруг похожим на голову сказочно большого человека, точно такого же, какого видел мальчик в церкви на иконе. Такие же у него белые, пышные кудри на голове, такая же белая большая борода, и б*