Сибирские огни, 1975, №9

34 МИХАИЛ РАССКАЗОВ и очень этим гордился. Несмотря на солидный возраст, он всегда ходил прямо, подпоясывался ремнем, ногу ставил па носок и «под пьяную ла­ вочку», как он выражался, не прочь был погарцевать на коне. Увидев Байкалова, Чесноков направился к нему, твердо ставя ногу, и, не доходя трех шагов, остановился, протянул руку, и с достоинством вымолвил: — Доброго здоровьица, товарищ Байкалов! Так он здоровался с каждым, никого по имени-отчеству не называя. — Ну, чем занимаемся?—спросил Байкалов, пожимая руку Чес­ нокова. — Рожь перелопачиваем. Сырую привезли, греется... — И много такой ржи? — Да нет. Вся вот здесь. Байкалов окинул взглядом пустынный, пасмурный в холодном сум­ раке ток, подошел к вороху ржи. Ворох был действительно небольшой. Зерно припахивало затхлостью. — Ладно, бабы, закурите. Передохнем малость,—скомандовал Чес­ ноков, и сам первым опустился на мешок с зерном, полез в карман за кисетом. Женщины собрались вокруг Чеснокова и Байкалова. — Ты даже курить их научил? —шутливо спросил Байкалов. — А нам только и осталось, что взяться курить,—сказала пожилая женщина, тяжело опершись грудью на черенок деревянной лопаты и глядя прямо перед собой.—Хлеба не будет, табаком будем жить. — Это кто вам сказал, что хлеба не будет? — А откуда он? Рожь всю начисто погубили, а для нас и главное —рожь. Много ли у нас пшеницы? Только на семена да госу­ дарству... — Не хнычьте, бабы!—засмеялась молодая.—Нас нынче овсом рассчитают. Вы знаете, как мы будем бегать? Как кони! — Ишо взлягивать начнем, пожалуй!—ощерилась укутанная в полушалок женщина, выставляя напоказ редкие желтые зубы. — А то как же? Глядишь и взыграем, бог даст! Чесноков, скрутив из газетного обрывка папироску, лениво взял ее в зубы, не торопясь прикурил, три раза затянулся дымом и каким-то равнодушным голосом, который никак не подходил к смыслу слов, не­ торопливо заговорил: — Вы, бабы, приторочьте свои языки. Придержите их, чтобы они у вас не болтались в разные стороны, навроде овечьих хвостов. — А ишо что скажешь, Василий? —спросила молодая.—Скажи нам ишо что-нибудь! На сухощавом, с едва видимыми веснушками, курносом лице Чес­ нокова светло-серые небольшие глаза смотрели с выражением досадли­ вой обиды. — Лупить вас, бабы, надо,—сказал Чесноков твердо, как давно выношенное,—да только некому этим делом подзаняться —вот беда-то в чем! Мужья от вашего воспитанья поголовно отступились, отреклись, можно сказать, полностью... А мне, как старшему над вами, никак, опять же, нельзя. Закон не дозволяет. Форменное рукоприкладство по­ лучится. А ежели бы мне закон дозволял, я бы обязательно вас каж­ дую пятницу колошматил. Ну, иногда и в такие дни помаленьку бы подбрасывал... — Что-то и день-то выбрал постный... пятницу, — усмехнулась молодуха. — И только потом, когда всю дурь из вас бы повыхлопал,—про­ должал Чесноков,—и убедился бы, что вы способность к соображению имеете, только тогда бы зачал вас воспитывать словесно. — Ну, это ишо чья бы взяла! —задумчиво проговорила пожилая