Сибирские огни, 1975, №9

126 АНАТОЛИЙ ЗЯБРЕВ сов лиственных пород и договорились об этом с советской стороной,—сказал президент фирмы «Одзи Пэйпер» Ф. Танака, назвав сумму нового японского кредита —уже не фир­ менного, а банковского: пятьсот пятьдесят миллионов долларов. («Литературная газета», 9 апреля, 1975 г.). Значит, в несколько раз увеличится поступление машин и нужных нам вещей с япон­ ских предприятий. Установлено, что в сибирских суровых условиях лес прирастает всего по одному ку­ бометру на гектаре в год. Это надо помнить тем, кто кичится, что в Сибири леса без­ брежные. Чтобы стать такой, Сибири потребовались тысячи лет. Представим, что на юге Красноярского края, на вершинах Кузнецкого Алатау и на Саянских главных хребтах, на Карлыгане, Хансыне, Кирсе, Джебаше — по всей Цент­ ральной Сибири, на склонах вот этих хребтов каким-то образом пропал, исчез лес. Нет, не человек его снял, человек до такого дойти не может. А — эрозионный процесс. Вслед за эрозией исчезают ветки-ручейки. Без ручейков гаснут речки. А без малых речек нет и больших. Вот так лес не только рождает, но и охраняет жизнь. ...За холмом видим широкий косогор, усеянный черными пнями, по косогору будто протопало огромное стадо — кругом земля изрыта. Это, оказывается, прошли работы по восстановлению того, что спилено,—в землю брошены семена сосны, пихты и кедра. Че­ рез семьдесят лет это семечко кедра, глядь, порадует наших внуков первым своим уро­ жаем—чешуйчато-бурой питательной и лечебной кедровой шишкой. Но все еще недо­ чет: пни-то надо было выкорчевать. * * * Много травной прелести на южносибирских землях. В восьмидесятые .годы прошло­ го века попал в сибирские южные места политссыльный Андреев Григорий Петрович. Увидев такие растения, он увлекся ими и собрал гербарий. Часть передал Минусинскому музею, а часть надумал подарить другому научному учреждению. Но произошел конфуз. Ни одно из учреждений не взяло на себя расходы на пересылку гербария. Хотя расходы — копейки. В Минусинске оказался проездом американский писатель Джон Кенан, он тотчас купил экспонат и отправил в Америку, там и есть теперь гербарий. К чему я об этом? Да к тому, что ведь индустрия идет сюда, индустрия! Мы привы­ каем все видеть крупным планом, с колес, на бегу, а ведь часто хочется припасть к зем­ ле и вглядеться, не торопясь, во все это: в травы, в цветы, в рождающиеся из ручей­ ков реки. Работал я с бригадой в турбинной шахте при строительстве Красноярской ГЭС. Пос­ ле многочасового общения с болтами да гайками, со швеллерами, с подшипниками да с прочими железными штуками вылезешь из бетонного подземелья, обалдевший, на воз­ дух, идешь с работы... Мы, монтажники, ходили к жилью-времянкам напрямик, через ,ле­ сок, через поляну за леском и через овражек. Идешь с работы и не можешь наглядеться на травяную жизнь. И теперь, спустя без малого десять лет, я думаю: а разве токарю, идущему из цеха после смены домой, трактористу, вылезшему из тряской кабины, счето­ воду, вышедшему из прокуренной конторы, экскаваторщику,— разве всем им меньше нужны эти вот цветочки да травинки, чем когда-то были нужны нам, монтажникам? Впрочем, об этом уже поэты говорят во весь голос. Вспоминаю полные боли слова поэта Василия Федорова: Меня охватывает дрожь, Когда смотрю В провал заклятый. О, человечество, Куда ты, Куда ты, милое, идешь? Меня охватывает гнев: Утраты восполняя скудно, Ты истребляешь Безрассудно Природы Вековой посев.