Сибирские огни, 1975, №9

того металла сделали. Сэкономили на чем-то... Вот еще один выпуск. Конструкторы, видно, вернулись ко второму варианту. Теперь пока действует. — Ребята правильно толкуют,—подошел бригадир, маленький, угловатый, со впалы­ ми щеками и резкими глазами,—Парням рекорды хочется ставить, а тут помехи эти, как гвоздь в ботинке... На пути ложатся речки Тяжин, Юзик. Вода холодная, очень прозрачная. А Юзик изумительно синий. Не потому ли его так ласково назвали? Он отдает свою синь много водной Оби. Но не сразу. Сперва он соединяется с Саралой, потом с Черным Июсом, потом с Чулымом, потом с Обью. Сколько таких малых горных и таежных речек, как Юзик, питают Обь! Над Юзиком большая деревня — тоже Юзик. Деревня, кроме трех-четырех домов, выросла после Отечественной войны. Живут здесь лесозаготовители. Но постройки отче­ го-то без обычного сибирского размаха: нахохленные, подслеповатые. По обе стороны лес, лес. Здесь уже прошли лесорубы, и лес поредел. Между пнями лежат брошенные «неделовые» хлысты и обрубленные, еще по-живому топорщащиеся, вершинки. Но на горах и на крутых склонах лес стоит нетронутым. Всем, кто берет лес, сперва бы пойти да поглядеть на то, как этодело совершают ле­ сорубы из Абазы. Там лес перестоялый, и отбросов, мусору должно бы быть — жуть сколько. А нет — не углядишь завалов-заломов из вершин, разного неходового тонкоме­ ра и сучьев. Там все это у них ходовое, все на верхние склады везется. Со складов скоро и экономно разделанные туши лесин идут дальше. — Какие отходы? — удивляется бригадир Николай Иванович Кравченко,—От леса разве должны быть отходы? Из досок столярный цех у нас делает для степных совхозов оконные и дверные блоки. Из горбыля — тарную дощечку и штакетник. То, из чего нель­ зя что-то выстрогать, пропускаем через дробильную машину. Щепа, опилки идут сырьем для гидролизно-дрожжевого завода, на этом комбинат прибавляет к своим доходам еще сто пятьдесят тысяч рублей. Заработок у рабочих повышается. Дальние участки леса, ко­ торые в горах от Абазы за сто километров, берем вахтовым способом. Это значит, люди в понедельник выезжают, живут там, в доме с красным уголком, со столовой, пять дней и возвращаются... Леса идут, в основном, в две полосы: тайгу и подтайгу. Подтайга опоясывает пред­ горья Кузнецкого Алатау и Западного Саяна полосой до тридцати километров. А иа вы­ соте шестисот-восьмисот метров начинается тайга, местами настолько густая, что невоз­ можно через нее продраться. Леса тайги вначале смешанные, а выше тысячи метров — темнохвойные. Особо ценна лиственница, которая тут пуще всего распространена. Из лиственницы строят корабли, ее кладут шпалами под рельсы, применяют в машиностроении, шахтах, она почти не гниет в воде и поэтому важна как строительный материал в сыром грунте. Когда-то было мнение, что сибирский лес качества невысокого. Более того, считалось, его нельзя применять в напряженных сооружениях. Царский министр финансов Коков­ цов, когда изыскивались возможности расширения торговли лесом с заграницей, в 1908 году докладывал председателю совета министров Столыпину: «Сибирский лес... Тот ли это лес, который может выдержать конкуренцию, не говоря уже — канадского или скандинавского леса?» Промышленники Канады, США и других страд начали засылать в Енисейскую гу­ бернию Северным морским путем своих агентов: разведать возможности скупать по де­ шевке на корню «бросовый» сибирский лес. В 1916 году норвежец Лид получил от цар­ ского правительства разрешение построить а Сибири лесопильный завод, который и по­ строил на Енисее, недалеко от старинного города Енисейска. «Да, да, ваш лес сорте крайне низкого, крайне низкого, в постройке не стоит долго, гниет»,—говорили иностранные скупщики. Сибирские мужики, участвующие в погрузке леса и слышавшие такое, возражали: — Как же низкого сорта, если звенит аж, если вон в доме стоит триста лет и ника­ кая сырость его не берет!