Сибирские огни, 1975, №9

110 — Вот хорошо-то,—говорила она.—Вот чудесно! А то я сижу, си­ жу одна, и чуть слезки не глотаю. Ни-ко-го! Да главное —гвоздики! Мои любимые. Это вам, наверное, Борька подсказал?.. — Ага... он...—неопределенно подтвердил я. — Так проходите, чего же мы стоим-то! —воскликнула она, досадуя на себя, что вот, мол, держу гостя у порога!.. Первое впечатление у меня было такое —я ее где-то видел, эту жен­ щину... Да, да, видел. Или даже был знаком... Причем, хорошо знаком... А она тем временем поставила цветы в вазу с водой, принялась хло­ потать насчет кофе, а чтобы не оставлять меня одного, усадила в кухне на стул. Повязав коротенький передничек, она разговаривала со мной, а сама совершала возле плитки привычные действия умелой и лов­ кой хозяйки. Я смотрел на эти легкие, естественнейшие движения, слушал, сам что-то говорил, а в то же время во мне работал этакий «оценщик». Поче­ му-то хотелось найти в этой женщине что-нибудь противное, отталкиваю­ щее и уцепиться за это отталкивающее, держать его все время в уме. Ну, нечто вроде мыслишки насчет больших ушей или кривоватых сухих ног. Или отметить бы про себя, что хозяйка «глуповата, прости господи...» Сам я не отдавал себе отчета, почему появился во «не этот «оцен­ щик» и почему он непременно хотел отыскать в ней какой-нибудь изъян... Может быть, потому, что я давно и тайно завидовал Борьке, завидовал его успехам у женщин. А у Борьки в основном всегда были успехи. И не раз я удивлялся и досадовал: «Да как же они не видят, что он шалопай из шалопаев!..» Самому-то мне давно и упорно не везло, как говорится, в любви. Еще со школы не везло, с первого школьного увлечения. «Ты, Cepera, дура­ чок,—полуобняв меня за плечи, не однажды говорил мне Борька.—Ты идеализируешь их...»—И обычно следовали циничные нравоучения и со­ веты, которые я выслушивал, делал вид, что мотаю на ус, однако в душе- то еще ожесточеннее укреплялся в своих убеждениях,—я найду ту са- мую-самую, единственную-единственную! Я найду ее!.. Но чем сильнее хотел я найти ее, тем больше было неудач. И вот мне тридцать два, а я все еще чего-то жду, чего-то жду... У Борьки же все было по-другому... И я завидовал ему и, может быть, поэтому втайне надеялся, что хоть с женой-то ему не повезло... От­ сюда, наверное, и желание найти в ней что-нибудь отталкивающее... — А Борька мне много о вас рассказывал. Я даже, признаться, чуть- чуть ревновала... Он всё: «А вот Сергей в таких случаях...», «А вот мы с Серегой однажды...», «А Сергей бы сказал...» —И она рассмеялась. «Нет, я ее все-таки никогда не видел,—вдруг понял я.—Я, скорее всего, о такой-то вот и думал, о такой-то, как говорится, и мечтйл... У одной были ее глаза, у другой —фигура, у третьей —эта живость ума, приветливость... И вот всё вместе, в одном человеке...» «И не «оценщик» во мне говорит,—с тревогой думал я,—не зависть к Борьке (хотя есть, конечно, и зависть), а скорее всего, «тормоз» «со­ противление»... Я чувствовал, как тревога разрастается во мне, разрастается, как у меня вспотели ладони и пересохло во рту. А она делала свое дело, накрывала на стол, резала булку, говорила о чем-то, о фильме нашумевшем, что ли... Мы уже сидели в комнате и пили кофе, и только крохотный столик разделял нас. Мысли, мысли... Разговоры, разговоры... Взгляды, взгляды... Жесты, ж,есты...