Сибирские огни, 1975, №8

ник. Я потрясен. Я уважаю вас. Более того, я постараюсь, чтобы вы по­ лучили за марку как можно больше флуидоров. Мы продадим ее в Лимо- надвиле, где много богатых филателистов. Мы устроим такой аукцион, какого еще не знал мир! Мы... Вдохновенная речь Сида была прервана возгласом попугая: — Пардон, коллега, но нас зовут на помощь! Коля и Сид бросились к иллюминатору. Внизу виднелся маленький песчаный островок с одинокой пальмой. Вокруг пальмы, отчаянно размахивая руками, бегал человек. Безбреж­ ный океан расстилался вокруг, и островок казался пальцем, который вы­ сунул из воды морской бог Нептун, испытывая угрызения совести после очередного кораблекрушения. — Итак, Коля,—с иронией сказал Сид,—у вас есть возможность вписать еще одну страницу в историю спасения человечества. — И впишу! —отпарировал .Редькин.—Если я помог людоеду скрыться от возмездия, то попавшему в беду человеку подавно помогу. После нескольких неудачных попыток Коле удалось пришвартовать шар к вершине пальмы. Экипаж «Искателя» был встречен плачущим от счастья островитянином. Это был человек средних лет с запавшими гла­ зами, светлыми волосами, с жидкой бороденкой, в которой запуталась рыбья чешуя. Сквозь ветхое рубище проглядывало высохшее загорелое тело. Пока островитянин лобызал Сида, Коля огляделся. Островок имел в диаметре метров пять. На песке валялись кипы га­ зет и груды рыбьих костей. Ствол пальмы, похожий на слоновью ногу, был покрыт выцарапанными надписями. Некоторые из них Редькину удалось разобрать: «Марширую —следовательно, существую. Полковник Зигфрид. 1735 год». «Провел на острове тридцать лет. Подобран японцами. На душе тре­ вожно. Как сложится жизнь? Лейбензон-Крузо. 1874 год». «Некоторые считают, что человек —существо слабое. Это неверно. Мое поведение на острове —выше всяких похвал. Зенон Сострадаки, Дата значения не имеет». «Дураки! Зачем пальму портите? Фека Протоплазмов». Дальнейшее чтение было прервано страстным криком: «Мальчик! Я боготворю тебя!», с которым островитянин бросился к Коле и прижал его к своей груди. Темя Редькина оросили дистиллированные слезы спасенного. — Двенадцать лет заточения,—бормотал островитянин,—двенад­ цать лет, вычеркнутых из жизни... Угасла надежда... и вот —на тебе... Есть, есть в мире высшая инстанция! Оставаться на этом клочке земли теперь не имело смысла, и Коля пригласил беднягу подняться в кабину. Островитянин хотел было на­ царапать что-то на стволе пальмы, но раздумал и, схватив пачку газет, полез в кабину. Сид и Коля последовали за ним. «Искатель» поднялся в небо, и вскоре остров превратился в соринку на зеленом зрачке океана. Коле не терпелось услышать рассказ островитянина, но, как человек воспитанный, он не торопил гостя. Это сделал Сид. — Выкладывай, дружище, что ты за птица,—фамильярно сказал он,—и как добился такой невесомости?