Сибирские огни, 1975, №8

тить обедом. Буран немножко поутих, стало подмораживать. Можно было ожидать, что вскоре установится летная погода. Казалось бы, осознание этого приятного факта должно было при­ бавить сил, однако голова от голода все равно кружилась, в глазах рябило. Я шел впереди и, преодолевая слабость и борясь с вялым безразли­ чием ко всему окружающему, привычно оглядывал снежные залысины между деревьями и кустами. На свежевыпавшем снегу не видно было никаких отметин — ни за­ ячьих треугольников, ни мышиных строчек, ни птичьих вензелей. Никто еще не успел после метели оповестить мир о своем присутствии. В том числе и человек, следы которого нам нельзя было пропустить. Снежная первоздаяность убаюкивала, притупляла внимание. А тут еще сосредоточенно-усыпляющее посапывание шагающего следом Матрены. — Не уснул? — окликнул я его, с усилием толкая лыжи. — Не уснул,— хмуро отозвался он. Вопрос мой не был праздным. Как мы успели убедиться, человек, большая часть жизни которого проходит на лыжах, настолько привы­ кает к ним, что может спать на ходу. С нами такое нередко случалось во время дальних ночных переходов. Скользишь по проторенной лыжне вплотную за товарищем, машинально двигая ногами и столь же маши­ нально переставляя палки, и чувствуешь, как наваливается, неодолимой тяжестью наваливается на тебя дрема. И ничего ты с ней не можешь по­ делать. Одергиваешь себя, строжишься над собой — ан, уже поздно: уже видишь сон. А сам, между тем, продолжаешь скользить по лыжне. Только шаг твой невольно начинает замедляться, замедляться, пока ты совсем не остановишься. Тогда идущий следом толкнет тебя лыжной палкой в спину, ты очнешься, ругнешь его для порядка и поспешишь вдогонку за своими. " — Не уснул? —опять окликнул я Матрену. — Может, поменяемся? — вместо ответа предложил он. Что же, молено и поменяться, пусть поторит лыжню —ее уже вновь успело порядком замести; хотя ребята, которых мы сменили, проходили тут совсем недавно. Я молча сошел в снег, пропуская Матрену вперед. Он прошуршал лыжами мимо. Я стал возвращаться на лыжню, но когда потянул из снега ноги, с пятки левого валенка соскользнул крепежный ремень. Вид­ но, не застегнут был как следует. Пришлось нагнуться, чтобы поправить, но едва нагнулся, как в вис- ках застучало, перед глазами поплыли круги. Чуть не упал. Выпрямился, подождал, хотел окликнуть довольно далеко уже укатившего Матрену, но раздумал. Попробовал наклониться вновь— повторилось то же самое. Тогда нашел простой выход: опустился на правое колено и, не на­ клоняясь, дотянулся пальцами до левой пятки. И в этот миг .услышал гулкий, со звоном, удар как по пустому бочонку. Как следует вслушать­ ся не хватило времени: резкая красная боль хлынула мне в глаза, отка­ тилась к затылку, соскользнула вниз по спине. Падая, успел сообразить, что ударили не по бочонку — по моей голове. Сколько времени продолжалось забытье, не знаю, как не знаю и того, что именно заставило меня очнуться. Возможно, холод, добрав­ шийся сквозь ватную одежду до моего неподвижного тела. Неподвижно­ го .в том смысле, что сам я никаких мышечных усилий для своего пере­ движения не предпринимал, а в то же время двигался. Я это понял в первые же секунды после того, как прояснилось сознание. Двигался я, пребывая в чертовски неудобном положении на чьем-то загорбке. В виде живого вьюка, притороченного спиной к чужой спине.