Сибирские огни, 1975, №8

1967-68 годов собаки задрали двадцать четыре оленя, а волки*—всего трех! Он растил двух собачат— нашел их в гнезде бобра,—они выросли и стали недоверчивыми, злобными, дикими зверями. Это показало, что прежде домашняя собака вполне может одичать. Отмечены случаи появления помесей волков и собак. Живут и соба­ ки, не знавшие вовсе человека. И не по своей вине —в большинстве слу­ чаев они брошены —и в Прибалхашье, и в степях Алтая, и на землях около Хоперского заповедника. Это настрадавшиеся, озлобившиеся, «поумневшие» звери. Их любви не востребовал человек, пренебрег преданностью собаки. Я спрашиваю: как же так получилось? Зверь этот шел бок о бок с человеком из тьмы истории. Можно утверждать, что без помощи собаки человек бы не стал победителем. Отчего мы видим свирепое отношение к нему? Я попытался в повести ответить на эти (и другие) вопросы. Я хотел повестью этой говорить с тем, кто сменит нас и будет решать главную задачу современности — как жить Человеку и Природе. А ведь наша собака — это часть ее, при­ шедшая к нам с преданностью и любовью. , Час стариков I Когда темнеет небо и всюду зажигаются огни, приходит Час Стари­ ков. Приходит раз в день, на границе ночи. Вот стрелки часов движутся от десяти вечера к одиннадцати (а вся жизнь —к ночному сну, чтобы утром начаться снова). Свет из окон жел­ тит верхушки тополей, небо еще сохраняет голубизну —пятнами. Загораются огни на телевизионной башне, вспыхивает ранняя звез­ да. Красная. Дрожащая. И выбегают на ночные вольные прогулки собаки и кошки, а старики становятся бодрыми. Жизненная усталость, что портила стариковский день, сменяется молодой бодростью. В промежутке десяти часов вечера и двенадцати ночи старики почти молоды. И если им повезло, есть отдельная комнатка и кипятильник на один стакан, да припасено варенья, то старики собираются, пьют чай и рас­ суждают о разных случаях жизни. Говорят о том, что ушло, о том, что есть, что они любят (старики еще очень способны любить —детей, внуков, чай, варенье, ночные туфли, солнце...). Пятнадцатого августа, 197... года, когда сибирское лето повернуло к осени, а луна сияла в окна, роняя красные тени, Алексин угощал Иванова. Оба они были на пенсии лет по шести-семи, оба когда-то рабо­ тали строительными инженерами и слыли самыми горячими охотника­ ми. Вышли «а пенсию... Иванов еще сохранил немалые силы: охотился, держал собаку. А вот Алексин силы эти неразумно потратил и теперь пытался вернуть их, занимаясь садоводством. Он садил, копал, окучи­ вал, прищипывал... О чем говорили старики? Не о былом строительстве, не о гражданской войне шла речь (хотя касались и этой темы). Жена Алексина расставила перед ними блюдеч­ ки с вареньем полутора десятков сортов: двух сортов вишни, черноплод­ ной рябины, облепихи, пяти сортов смородины, шести сортов яблок. (Иванову нравилось больше то плодовое вино, что Алексин производил из яблок-падунков да белой смородины). Старики пили чай и рассуждали о прошлой охоте, умерших собаках и великолепных старых ружьях.