Сибирские огни, 1975, №8

— В тебя? Окатов скалился, будто смеялся, вот только глаза его были тоскли­ вы... «Черт с ним, психом»,—думал Румпель. «Кончу и сбегу!» Половинками они стали добивать Белого пса. Вдруг Румпель вскрикнул и схватился за голову. Оглянулся —на них шли с камнями в руках мальчишки —человек десять соплячков. Должно быть, одолели забор. Они были хитрые, они шли россыпью и кидали свои камни издалека, с ловкостью окраинных мальчишек. Первый же залп их попал в цель. Второй —тоже. Окатов орал на них, Румпель отступал к воротам с достоинством взрослого человека. Пока они открывали ворота, еще полетели камни, и не менее десяти угодило в них. Выскочив за ворота, Окатов припал к щели и стал разглядывать и запоминать рожицы. Ничего, еще наплачутся! — Проклятые микробы,—ворчал он. — Пошли,— торопил его Румпель.—Уйдем. — Счас. А пятерку отдашь, лениво бил. Пришел сторож — из магазина, со свертком еды под мышкой. Он взял Окатова за плечо. — Ты чего? —спросил он.—Подглядываешь? — Попрошу не распускать лапы! Окатов дернул плечом и глядел на него сверху— он был выше ста­ рика на голову. Тот даже изумился—молодые, а такие длинные, аж прогибаются. Другое племя, вроде бы марсиане. — Что делаешь, спрашиваю. — Наблюдаю, как подрастающее поколение калечит животных,— сказал Окатов и быстро ушел. Из ворот выбежали ребятишки, они погна­ лись за Окатовым и Румпелем, крича и грозя им. Но бежали до одного розовой окраски дома, с красными шторками. Там, это знал Окатов, жил, знакомый отцу Румпеля, хирург. Фамилия его Розов, занимается в инсти­ туте, заседает в родительском комитете. Неприятно вежливый тип... Ребятишки тоже знали Розова. И такая была их удача: он был дома. К нему и ввалились. И стали просить в один голос идти и помочь белой собаке. Доктор взял шляпу и вышел. У полного доктора была одышка, и шел он медленно. Хотя и пыхтел, будто все время бежал. — Камнями... били? —спрашивал он. — Ага, дяденька, половинками! Острыми! — Ах.., паразиты! — Они в нашей школе, одного кличут Румпелем. Они плохие? Да? — А вы молодцы! Он снял шляпу и обмахивался ею. Наконец, пришли. Белый пес лежал в кирпичной пыли. Молча. Лапы его дрожали. — Он весь хрустит! —кричали им оставшиеся мальчишки.—Он будто с самолета упал. — И я не узнаю собаку! —сокрушался сторож.—А ведь кормил его вчера. Нет, до чего осатанел народ... Аксельроды... — Ах, наглецы, ах, паршивцы!—запыхавшийся, твердил врач. Он присел над изломанной собакой, тронул ее. И та покряхтывала, когда длинные и тонкие пальцы врача быстро и легко пробегали по телу, одно задевая, другое нажимая и ощупывая. Врач хмурился —пес был изломан. Весь. Расколот гребень лопатки, сломаны ребра — 1, 6, 5. Плюсны раздроблены. Практически, эта собака убита. — Убийцы паршивые...