Сибирские огни, 1975, №8

одушевлением и энтузиазмом строят они новую жизнь, ставят на ноги, укрепляют молодой и пока что ещ? слабый свой кол­ хоз. Но стали поперек пути и затаившиеся враги —националист йугуш и председа­ тель колхоза, бывший бай Сарбан. «Заарка- нили», по выражению автора, два этих че­ ловека село за тонкую шею и куда хотят, туда и тянут. А тянут они его назад, в прошлое, чтобы в колхозе все оставалось по-старому, чтобы бедняки кепеши и калба- ки, балыкчи и балбаки, как прежде, пасли скот и коней для бывших богатеев Йугуша и Сарбана. По-лисьи хитер, по-волчьи жесток и опа­ сен националист йугуш. Бывший бай, всю гражданскую сражавшийся против крас­ ных в банде Тужелея, он в конце войны прилепился к красногвардейскому отряду и уже во время создания колхоза в своем се­ ле произносил пламенные зажигательные речи, слыл самым активным коммунистом в своем аймаке. Пробравшись в руководите­ ли партийной ячейки колхоза, не спит по ночам матерый враг, вынашивая коварные планы борьбы с Советами. Понимает он, что «с ружьем и ножом теперь не время — Советы сильны, надо их подтачивать, грызть помаленьку. Пускай народу как можно хуже будет, пусть голодает, терпит лишения, тогда и угаснут его надежды на Советы, на колхозы... Советы хороши, когда ты для них хорош, а чуть не по ним, сомнут тут же». В этом же внутреннем монологе формулирует йугуш существо национали­ стической идеи, ради которой он ведет же­ стокую борьбу: «А что тебе надо, йугуш? Мне Алтай нужен. «Алтай — для алтай­ цев!» — вот мой лозунг». Повесть «Голова жеребца», содержащая в себе острый классовый конфликт, насы­ щенная бескомпромиссной борьбой, сшиб­ кой характеров, как бы соткана из антитез- противоположений, разительных контрастов: узкий эгоистический мир националиста Йугуша, с его пестрым набором изощренных звериных хитростей, противопоставлен в ней светлому и радостному, романтически приподнятому миру мыслей и чувств Байю- режа и Чынчы. Многообразен арсенал художественных приемов и средств, используемых автором при изображении сторонников канувшей в прошлое жизни. Здесь и скрытая, «сокро­ венная», сатира, и прием художественного параллелизма «наоборот» — изображения видимости и сущности человека... В изображении положительных персона­ жей повести особенно заметно обращение писателя к фольклору алтайцев; ведущей здесь становится авторская установка на гиперболизацию положительных черт ха­ рактеров героев, укрупнение отдельных де­ талей их портрета. В этом народно-поэтиче­ ском ключе даны в «Голове жеребца» Байю- рек, Текир, Чынчы. Автор любуется молодой статью борцов за новую жизнь, олицетво­ ряющих положительное, творческое начало в алтайском народе: «Высокий был парень Текир, плечи широкие, как орлиные крылья. Говорил резко, будто аркан вздергивал, хо­ дил так стремительно, что ветер поднимал­ ся за его спиною и клонил траву». Сказать, что Каинчин изображает поло­ жительных своих героев с симпатией, пожа­ луй, недостаточно. Он обладает даром заря­ дить глубоким чувством, захватить и увлечь своего читателя, заставить его сопережи­ вать вместе со своими героями, радоваться их радостями, печалиться их печалями, раз­ делять их мечту: «Байюрек не замечает, как погружается в сон, и снится ему, что в той конюшне, которая строится, выросли крыла­ тые, сказочные аргамаки. Через три-четыре года их стало уже пять тысяч. И вот на эти пять тысяч крылатых аргамаков сели пять тысяч бесстрашных коммунистов и комсо­ мольцев. Помчались они быстрее пули — впереди Байюрек с красным знаменем, нет для них преград на земле — ни горы, ни тайга, ни реки, ни мЪря или океаны не оста­ новят их...» Поэтически волнующие строки сообщают повести романтически приподня­ тое звучание, будят в читателе веру в свет­ лое будущее трудолюбивого алтайского народа. Одной из важных задач, поставленных са­ мой жизнью перед литературоведением и критикой в исследовании литературы младо­ письменных наших народов, по-прежнему остается задача изучения сложного процес­ са рождения эпоса. Назрела необходимость изучения типологии прозы, эволюции ее^от автобиографических рассказов и повестей к роману-биографии, наконец, к многоплано­ вому роману, масштабному эпическому по­ лотну, отражающему поворотные историче­ ские периоды в судьбе человеческой и судь­ бе народной. В свое время справедливо замечено было критиком Д. И. Романенко в книге «Рожде­ ние романа», что первые произведения про­ зы в молодых Литературах всего чаще были выдержаны в жанре автобиографической повести или рассказа. Повести эти пред­ ставляли собою правдивый, заинтересован­ ный рассказ повествователя о своем собст­ венном пути в жизнь. Написанные людьми с большим жизненным опытом, по известному выражению А. М. Горького, людьми «быва­ лыми», произведения этого ряда знакомили читателя с жизнью и судьбою того народа, к которому принадлежал сам автор. Ведь жизнь охотника, пастуха мало чем отлича­ лась от жизни соседа-соплеменника, кото­ рому так же, как и герою-повествователю, приходилось заниматься традиционными для своего народа занятиями или промыслами. К тому, что по этому поводу было сказано Д. Романенко, стоит добавить, что жанр ав­ тобиографической повести вовсе не есть не­ что второстепенное, второсортное по срав­ нению с многоплановым эпическим романом. История литературы знает немало примеров, когда писатели и в автобиографическом жанре поднимались до подлинно художест­ венных открытий и больших идейно-эстети­ ческих обобщений. Ведь дело здесь не в жанре как таковом, а, естественно, в талан­ те писателя, его способности подняться над фактами частной, собственной жизни, при