Сибирские огни, 1975, №8

Константин Антошин ВРЕМЯ БОЛЬШИХ ОЖИДАНИЙ Мне приходилось слышать пение хакас­ ских хайджи, но все как-то не удавалось послушать игру на чатхане и горловое пе­ ние самого знаменитого у нас в Хакасии мастера хая Семена Прокопьевича Кадыше- ва. И вдруг неожиданно повезло. Семен Прокопьевич ненадолго приехал из своего улуса в Абакан, и мой давний друг Михаил Еремеевич Кильчичаков пригласил меня к старому хайджи в гости. ^ На абаканской квартире певца Михаил Еремеевич, соблюдая древний ритуал, упра­ шивает хозяина спеть. Ровно столько, сколь­ ко предусмотрено тем же ритуалом, ссыла­ ясь н'а годы, хайджи не соглашается петь, но вот, кивнув в знак согласия, берет семи­ струнный чатхая, чуткими пальцами пере? двигает бараньи кости, настраивая инстру­ мент, и, наконец, касается серебряных струн. Чатхан зазвенел, ожил, древняя мелодия в своеобразном, непривычном ритме полилась легко и свободно. В полной гармонии с ме­ лодией зазвучала песня. О чем поет хайджи? Михаил Еремеевич переводит для меня отдельные, незнакомые мне хакасские слова, и смысл песни окон­ чательно прояоняется: «Там, где ступала моя нога, там расцветут белые цветы»... Семену Прокопьевичу уже перевалило за восемьдесят. Позади нелегкая трудовая жизнь. Но рука, заставляющая звенеть туго натянутые струны, еще сильна, слегка надтреснутый голос все еще достаточно ги­ бок и выразителен. Хайджи поет о радости жизни и неиз­ бежности старения. Он как бы приглашает нас поразмышлять вместе с ним о высоком смысле и предназначении человека в этом мире, о своих спетых и неспетых песнях. Есть, что-то трогательное в его безыскус­ ных, но полных большой мудрости и чело­ вечности песнях, и весь ты погружаешься в неведомый тебе мир светлых, мыслей и вол­ нующих чувств талантливого самородка- сказителя: Быстрый Белый Июс Ни на век, ни на миг Не замрет,—он всегда Будет резво бежать. Про себя что скажу: Вот умру я. старик,— Шестьдесят вороных Запряги —не догнать... Чем же так горячо волнуют сердца слу­ шателей песни Семена Прокопьевича? На­ верное, и подлинной высокой поэзией, тая­ щейся в них, и древней своеобычной мело­ дией и, конечно, задушевным, мастерским их исполнением. Народное искусство коренных племен юж­ ной Сибири, далеких и близких предков современных хакасов, тувинцев и алтайцев, было и остается по своей эстетической сути синкретичным: в неразрывном единстве, на ра'вных началах сосуществуют и взаимодей­ ствуют в нем музыкальное, песенное и поэ­ тическое начала. Вполне понятно, что выделение поэзии из синкретического искусства в самостоятель­ ный литературный род на ранней стадии становления младописьменных литератур с богатыми фольклорными традициями было естественным и органичным. Проза в литературах народов Сибири, как правило, рождается несколько позже, уже после того, как в письменной поэзии был на­ коплен определенный опыт в художествен­ ном постйжении жизни своих народов. В первых произведениях Туйы, Хакасии и Горного Алтая само по себе прозаическое повествование нередко перемежалось на­ родными песнями, стихотворными лириче­ скими отступлениями, необходимость кото­ рых под воздействием устойчивых народно­ поэтических традиций возникала для писа­ телей в самых патетических местах прозаи­ ческого рассказа. Различного рода открытые и скрытые «восхождения» к народному поэтическому творчеству не так уж редки и в современ­ ных произведениях прозы тюркоязычных народов Сибири. Импровизированные песни