Сибирские огни, 1975, №8

К ним подошли двое Сережек —Окатов и Кутан. Они узнали о спо­ ре и стали их судьями. Правда, не одобрили сумму. —Даю три бумажки, если на двадцать четвертом толчке,— предла­ гал Окатов. Но с ним не спорили, боялись: деньги тот брал, а вот отда­ вать свои не торопился. А если просить, он молча улыбался. Улыбка его узкого лица была странной. Как говорили девчонки: у него не глаза, а холодные стекляшки. Что он мог сделать, никто точно не знал, и потому все боялись его. — Ставлю пять, если дом исчезнет раньше завтрашнего дня,—ска­ зал он после пятьдесят пятого удара бульдозера. — Согласен,—сказал Румпель (он раззадорился). — Разбейте! У тебя есть? — Предки дали на химнабор. — Сколько? — Пятнадцать. — Ого! Богат. ...Когда бульдозер ушел, щенок перебежал улицу и устроился спать под домом. Заснул он не сразу: все прислушивался, не позовут ли его. Но слышал только шуршанье и стук опадавшей штукатурки. Затем прибе­ жала Стрелка. Учуяв запах колбасы, она лизнула его. Прошел, раскачи­ ваясь, старый белый пес: он вздыхал на ходу. Часов в двенадцать ночи к углу дома подошли оба Сережки. Они несли канистру. Пахло бензином. — Тот старик не хватится? — спросил Кутин. — У него склероз,—отозвался Окатов.—И не вспомнит. — Мой бы... — Тише! — Плакала румпелева пятерка,—хихикнул Кутин. Окатов промол­ чал. Они прошли в тень дома. Вскоре невыносимая вонь бензина затопи­ ла ноздри щенка, разбудила и прогнала его на другую сторону улицы. Там он и сел. Фыркая, он продувал нос и дивился на странное явле­ ние—дом осветился: в нижнем его этаже два окна стали ярко-красны­ ми, будто глаза страшного зверя, что снится иногда. Они смотрели, по­ маргивая. Глядели прямо на него. Страх! Щенок прижался к земле и заскулил. Она холодная-холодная. Затем все окна дома, одно за другим, стали краснеть и моргать, плеваться искрами. Это было страшно, щенок не шевелился. И вдруг дом высунул из окон красные языки, много языков. Он стал ими облизывать­ ся. От него несло сухим и жарким теплом. Щенок замерз: ночь была по-августовски холодная. Он вышел на­ встречу этому теплу, подошел и сел. Снова взлетели искры,—рухнула балка. Щенок завизжал и кинулся вдоль улицы. Но красное не гналось за ним. Он забился в траву. Он дрожал от едкого осеннего приморозка. Вспомнил тепло и снова вернулся к дому —там сидели рыжая собака и белый пес. Вместе. Затем подошли и стали разговаривать два старика. Когда рухнул дом, они увели их и накормили. Но домой к себе не взяли, пришлось спать в подъезде, на кирпичах. Утром щенок пришел смотреть, дом. Но его не было, а только сквер­ но пахло и лежало много сухой черной грязи. Щенок побежал. Прибе­ жал в чей-то сад. Там, забыв сгоревший дом, он погонялся за стрекозой и не поймал ее. Но тут вышла из дома большая кошка. Она закричала на него, оцарапала ему нос и прогнала из сада. На улице его часто останавливали люди, говоря друг другу, какой он смешной, даже удивительно. Они давали конфеты и пирожки, но с со­ бой не брали, сколько за ними ни ходи. Один человек присел к нему (щенок тотчас лег на спину). Сначала он чесал ему голый живот, а затем прижег его огоньком сигареты. Потом