Сибирские огни, 1975, №8

Вот как описывает Фонтенель памятное посещение Петром важнейшего в го время центра научной -мысли в Европе — Парижской академии. Академия по случаю предсто­ ящей встречи с русским царем устроила специальную выставку. -Заседание академии открылось 17 июня 1717 года под председательством аббата Би-ньоля. Академики встре­ тили, как полагалось, высокую особу стоя. Но, пишет Фонтенель, гость «просил акаде­ миков сидеть в его -присутствии, на -все обращал величайшее внимание и вообще остал­ ся чрезвычайно доволен академией, но и са-м произвел на академиков большое впечат­ ление». Восторг академиков понятен: какой бы другой из монархов Европы, даже самых ничтожных, какими она всегда была богата, позволил себе такой жест уважения к уче­ ным. не обладавшим пышными титулами и знаменитыми предками? Ни титулами, ни богатством— ничем, кроме ума и знаний, кроме заслуг перед наукой и человечеством! И еще один штрих: доверенное лицо Петра, лейб-медик Аресгеин, на ум и такт которого полагался Петр, сообщал после того памятного посещения Академии наук в Париже: «Е-го Величество очень доволен тем, что Ваше знаменитое общество собирается включить его в число своих членов и -послать ему свои труды с 1699 г., получать кото­ рые имеют право только действительные члены академии наук. И его величество наде­ ется при случае отблагодарить академию». И еще писал Арескин: «Его -Величество совершенно разделяет ваше мнение о значении в науке -не столько знатности, сколько гения, таланта и способности их использования». И более того, из сообщения Арескина. следует, что Петр был даже смущен, когда узнал, что академия выполнила свое намерение » 22 декабря 1717 года беспрецедентно, в виде исключения, без баллотировки, или, говоря языком академии нашего времени,— без тайного голосования, единогласно избрала его почетным членом. По словам Арбе­ нина, Петр велел передать академикам, что «точными исследованиями всякого рода к присылкой куриозитетов, находимых в государстве, и новыми открытиями, о которых он намерен сообщить вам, его Величество надеется заслужить звание действительного члена Вашего знаменитого собрания». Шумахер, библиотекарь дворца и руководитель Кунсткамеры, сообщает о своей бе­ седе с крупным английским ученым того времени, деятелем королевского общества Вудвардом: «Доктор Вудвард некоторую мысль объявил, которую умолчать не могу: сказал, бо-егда бо наш король такою душою от бога дарован был, тогда бы мы радоваться могли и уповать лучшее возбуждение иметь». Итак, давняя мечта Петра сбывалась, хотя еще не настало время ее полного осу­ ществления: Россия создала свою академию — не хуже других, не менее знаменитую, как -показал дальнейший ход событий. Мысль об организации академии появилась у Петра, разумеется, не сразу. Однако Россия шла к ней всем ходом своего- развития. Этого- властно требовали интересы госу­ дарства и, в том числе, забота о его престиже среди остальных государств Европы. Предшественники Петра тоже неустанно заботились о престиже, но по-своему, можно сказать, по-византийски.: ра-звивая идею о «Третьем Риме», поражая чужеземцев масш­ табами страны, неизведанными до конца просторами, ее богатствами, пышностью двора и знатностью .придворных, церковными церемониалами в кремлевских соборах и дворцах. Сейчас же, когда Россия -вышла в первые ряды европейских государств, нужен был новый подход к старой задаче: теперь Европа дивилась масштабам преобразований. И первостепенное значение в ряду охвативших Московию преобразований имели меро­ приятия в области науки. Не случайно поэтому еще в своей известной беседе с главой русской церкви патри­ архом Адрианом на рубеже нового столетня, в 1699 г„ Петр в качестве главной пробле­ мы называет распространение просвещения в России. И не случайно, будучи за границей -в 1711 году, а затем в 1712 и 1716 -годах он го­ ворит с Лейбницем о том же самом — о просвещении России. Но на этот раз -речь идет уже прямо о создании академии. Петр советовался со знаменитым ученым, на каких принципах строить новое и невиданное в истории России учреждение — «социетет» наук.