Сибирские огни, 1975, №8

Так заглянем же в эти фолианты, обратимся к младенческим годам и к юности рус­ ской науки, к ее началу и первым делам. Как много и них интересного для пытливых умов нашего времени, а вместе с,тем, как много созвучного нашим дням! Следует вспомнить, прежде гю'то, какой была Россия на рубеже веков — семнадца­ того и восемнадцатого, Россия Петровской эпохи. Возникновение академии в Петербур­ ге было неразрывно связано с ге.м коренным переломом, который был подготовлен ра­ нее, но произошел ^завершился и самом копне семнадцатого и в первой четверти во­ семнадцатого столетия. Наступило время решительного, бесповоротного разрыва с кон­ сервативными традициями старой Московской Руси. Небывалое время и небыва­ лый царь! На колоссальных пространствах «Московии» и вошедшей в ее состав «Татарии», границы которой терялись в неведомых для иностранцев далях внутренней Азии, пре исходили события, взволновавшие и Европу и Азию. Турция, Персия, монгольские кня­ жества, Коканд и Хива, наконец, далекий «недвижный» Китай ощутили могущество и силу России. Более же всего поразил Европу, гордую своими каравеллами и наукой, своим ис­ кусством, сам всевластный русский царь. Испитое чудо Московии — царь Негр удивил не только герцогов и герцогинь, королей и королев, не только аристократов европейских столиц, но не менее глубокое впечатление произвел на простой народ Европы, на ее куп­ цов и мастеровых, на слесарей и моряков. Датчане среди достопримечательностей Копенгагена показывают высокую башню- колокольню. «Смотрите,— говорил в 1965 г. нам гид-датчанин,— на эту винтовую лест­ ницу, которая ведет внутри башни до самой ее вершины. По ней въехал на своем коне ваш царь Петр». Мы не спросили, правда, как Петр спустил по лестнице своего коня — это, навер­ ное, было труднее, чем подняться,— но что он туда въехал, удивляет датчан и сейчас. До тех по-р в Европе знали о владыках Московии только по рассказам послов, кото­ рых принимали в Москве на торжественных аудиенциях, да по «парсунам», нарисован­ ным царскими художниками, «изуграфами». На высоком золоченом престоле веками вос­ седали в негнущейся золотой парче и шапке Мономаха, с яблоком-державой и скипет­ ром в руках не люди, а живые идолы, наследники славы основателей «Третьего Рима». И вдруг сошел со своего судна в пропитанном морской солыо городе матросов и ко­ рабелов Саардаме длинный, как жердь, порывистый в движениях мастер Питер, плот­ ник с мозолистыми руками. Во рту дымила трубка, а пальцы были желтыми от табака. Европа слышала: герой Полтавы, властитель полумира орудует топором, ему с ру­ ки все «художества». Он организовал первые пожарные команды в России. Сам лазает по крышам и т} - шит огонь, показывая пример своим придворным. Не хуже матросов и корабельных мастеров справляется с оснасткой кораблей. И не хуже любого морского волка водит корабли. Однажды вместе с чужеземными послами плыл из Кронштадта в Петербург и в пути поднялась буря, грозившая кораб­ лю гибелью; один из послов в отчаянии пригрозил, что будет жаловаться своему коро­ лю, и получил ответ: «Жаловаться будет некому, потонем вместе». Разумеется, не по­ тонули, а дошли благополучно. Но, нужно думать, посол запомнил навеки и ту бурю и того капитана, чья слава шла по матросским кабакам и тавернам всей Европы. Русский царь не только самолично работает на токарном станке, но с таким же усердием делает зубоврачебные операции. После Петра в Кунсткамере остался мешок собственноручно вырванных им зубов. Придворные считали за честь, если могли предо­ ставить лекарю-элтузиасту здоровые свои зубы, когда больных не хватало. Не менее сильное впечатление производил этот, не умещавшийся ни в какие тра­ диционные рамки, московский царь еще одной необычной чертой: уважением к науке и к ученым людям. Мастер Саардамской верфи Питер был искренним и убежденным почитателем науки, другом ученых. Наступает 1724 гоя, последний год жизни Петра. Даже и тяжело больной, Петр скрывает свои муки от близких людей и от врачей. Могучий организм его всеми сила­ ми борется с болезнью. До самого смертного дня Петр диктует из постели свои распо­ ряжения, правит государством. И не знает покоя по-прежнему.