Сибирские огни, 1975, №7

раживает стога у всех подряд, в Новый поселок жерди отвез — трид­ цатка в кармане... — Вот это ловкач! — восхищенно, не скрывая зависти, говорит Николай. Федору этот тон не совсем нравится, но виду он не подает, про­ должает: — Не рубить и не таскать из чащи. Сухие, легкие. Только разгора­ живай да вози-поважнвай... Но я его тогда проучил, ясное море, от всей души отвалил... Николай вдруг начинает громко гоготать. — А чего? — недовольно косится на него Федор.— За свое же, не за чужое. За свое я любому глотку перегрызу. — Да не про то я,—продолжает гоготать Николай.—Ты вон на козу глянь. Ну артистка! Коза, поднявшись на задние копытца, стоит перед старой неухо­ женной яблоней-дичкой, срывает и, быстро работая челюстями, разже­ вывает меленькие, как калина, ягодки. Федору гоже кажется это за­ бавным, и он тоже смеется. — Пап! —доносится откуда-то с улицы звонкий детский голосок.— А к Грошевым в огород их коза залезла. — Лакомистая козочка! Хи-хи-хи... — Пр-р-рынцесса! Ха-ха-ха... — Пап!— снова слышится детский голос.—У Грошевых в огоро­ де коза. — Слышу! Развяньгалась! — строго отзывается Николай. — Я сбегаю, скажу дяде Грише. — Я те сбегаю. У них Жучка сейчас злая — ощенилась, она тебе подол изорвет. — Жучка, папа, привязана. Я сегодня у них была. Я побе­ жала, пап. — Сначала велик заведи во двор. Слышь, Светка! — Он и так во дворе. Я побежала!.. Николай обводит глазами двор, находит велосипед —он стоит воз­ ле поленницы дров. — Беги, зануда, раз охота,— ворчливо и негромко говорит Нико­ лай и вынимает из кармана брюк пачку «Севера». Щелчком по дну пачки выбивает сразу две папироски. Одну он берет, другую запихива­ ет обратно и прячет в пачку. Федор тоже достает «Север» и коробок спичек. Взяв папироску в рот, открывает коробок, вынимает спичку, но чиркать передумывает, ждет, когда прикурит Николай и поднесет огонька ему. Закурили. Смотрят то на козу в огороде, то на окна Гришиного дома. Молчат. Ждут. И вот дождались. Створки одного окна распахиваются, показыва­ ется голова Гриши. Волосы взлохмачены и перепутаны, как трава в на­ вильнике сена. Лицо небритое, опухшее. Смотрит сонно в одну сторону, в другую, говорит с хрипотцой: — Паскудина. Где она?.. От стерва. Зойка! А ну-ка, пошла... Зойка уже ест капустные листья и на слова хозяина даже ухом не ведет. — Ну харя же ты, Зойка,— Гриша, кряхтя, вылезает через окно и босой, в широких, изрядно потертых штанах, в клетчатой, выгоревшей на плечах, без единой пуговицы, рубахе, выпущенной поверх штанов, ступает по дорожке в сторону козы. А та разжевывает тщательно капу­ стный листочек и от удовольствия помахивает задранным вверх хвос­ тиком. Завидев хозяина, уставляет на него спокойные невинные глаза и как бы спрашивает: