Сибирские огни, 1975, №7

— Вы мальчика кормите? — Да. — Вы его взять хотите? Она испугалась: — Да, хочу! — Мать еще не дала официального согласия. — Да? — переспрашивает она. У главврача маникюр, и белые волосы, пахнут духами. — Вашу девочку вы возьмете, или?.. — Нет, нет,— сказала женщина. — Хорошо,— сказала главврач,—ешьте больше, теперь все мож­ но. Фрукты, соки, мясо ешьте. — Ладно,— говорит женщина. — До свидания,— говорит главврач, внимательно смотрит на нее, встает. Холодный запах дорогих духов. И вдруг улыбнулась ей, хо­ рошо, по-бабьи — жалостно. Помада на губах трещинками, а у глав морщинки. — А когда она даст... согласие? — При выходе из роддома,— и снова улыбнулась. Потом пришла ночь и сон. Сон был про Леонида. Леонид убеж­ дал ее не брать мальчика, потому что у него, Леонида, уже есть семья. Она говорила ему, что это не его сын, что его ребенок умер, потому что никто, кроме нее, не хотел его, и он не смог выстоять против них всех. А это совсем другой мальчик, а на его семью она не посягает... Но Ле­ онид говорил: приглядись, приглядись, и стонал. Тогда она проснулась, встала из мокрой постели, накинув на мок­ рое тело халат, пошла в коридор. Коридор был тихий и длинный. В кон­ це его светила зеленая лампа. Там, за столом дежурного, сидела сест­ ра. Женщина пошла на зеленый свет, старательно обходя тени. И ког­ да сестра подняла голову, она, не зная, что сказать, сказала: — Я заснуть не могу. — Ну посиди здесь,— сказала сестра, и женщина села в кресло и стала смотреть на сестру. Та была уже старая, как и она сама — око­ ло сорока лет, с усталым лицом, кажется, тоже одинокая. «Хорошо бы,— подумала женщина,— подружиться с ней и хо­ дить в гости». — Опять кого-то привезли,— сказала сестра.—У нас родильная не пустует. Орут, орут, надоели. А Танька там опять голодная спать легла. Владимир разве догадается, что ребенка накормить надо... — Ну я пойду,— сказала женщина.— Спать лягу. — Иди,— сказала сестра.— Счастливая! — и зевнула устало. «У меня все есть,— думала женщина в ожидании сна.— Все прида­ ное. И коляску на работе подарили, и комната есть. Не у каждого столько есть. Мы заживем с ним, сыночек... Бабы на работе осуждали; без мужа, одна как перст, и туда же — рожать! Да хоть бы молодая была, раньше что думала? Опомнилась. А потом коляску подарили. А потом она родила сыночка... Какие у него пальчики, должно быть, кро­ хотные».—И она уснула. Назавтра пришла его мать. Настоящая, которая родила его. Села на краешек постели, как до этого главврач. Молчит. «Молодая»,— подумала женщина. До этого она не видела его мать. Нарочно старалась в коридор не выходить. «Даже красивая,— думает она,— только черная вся, родинки на щеке. А он беленький, гладкий».’ — Ты слушай, мой Гена...—и опять молчит. Женщина видит, как напряглась на шее голубая жилка. — Гена сказал, что сейчас нельзя детей... Тогда он на мне женит­ ся. Он любит меня, все понимает. Понимаешь?