Сибирские огни, 1975, №7

— К Рыжову, да? —уже с крыльца уточнил паренек. — Ага. — Сказали бы сразу. А то дурочку валяете...—Паренек приоткрыл дверь, крикнул в коридор: — Кузьма, а Кузьма! Тут тебя нросют.— И, смахнув с крыльца скомканный бумажный фонарик, с независимым ви­ дом ушел. Куая появился не сразу — был занят. А когда вышел, уставился на брата и онемел. Потом пошевелил своими толстыми губами, ожил и ки­ нулся с крыльца. — Ванюшка! Ты это как сюда, Ванюшка?.. Он сгреб Ванюшку в охапку,—тот почувствовал, что руки у Ку­ зи твердые и сильные,— затормошил, заулыбался, и по всему было видно — рад. — Я тебе тут пампушек с маком принес. Мамка сегодня пекла,— сказал Ванюшка с обидой, высвобождаясь из Кузиных рук. Он достал из-за пазухи узелок, развязал его неловко, и пампушки посыпались в снег. — Да ты что? Да я ж сегодня домой хотел...— Кузя собирал холод­ ные, затвердевшие уже пампушки, сдувал с них налипший снег, и вид у него был виноватый, растерянный, будто он сотворил нечаянную и глу­ пую шалость.— Я б раньше ушел, да убирать заставили. А теперь все. Каникулы...—Он рассовал пампушки по карманам и тут только заметил возницу. — Эх вы, шпана сопливая,—сказал тот без прежней своей весело­ сти,— Ну, давай, Ванюшка-шпанюшка, держи хвост оглоблей. А мне на почту надо.— Он сел в сани, развернул лошадь в нужное направление и стегнул ее кнутом: —А ну, шевелись, любимая! Из районного городка они уехали под вечер, вчетвером —мать, Кузя, Ванюшка и участковый милиционер Сидор Акимович. Сани резво скользили по прихваченной ядреным морозцем дороге, и мать, кутая Ва­ нюшку и Кузю в мягкое стеганое одеяло, рассказывала: — У меня как сердце чуяло. Пришла на работу, а оно ноет, скулит. Хожу сама не своя. Бабы спрашивают: «То ль ты заболела?» А я и сама не знаю. Потом бросила все да бегом Д 0 М 9 Й. А там пусто. Я туда-сюда — нету Ванюшки. А на стол, где записка, и не глянула, дура. Уже, когда всех обежала, заметила. Ну, думаю, пропала моя бедная головушка. Грохнулась на лавку и реву. Потом опамятовала, к Сидору Акимовичу кинулась. Он, спасибо, лошадь запряг да в район. Если б не он, не знаю, чтоб я делала...- - —.Служба у меня, Екатерина, служба,— гудел простуженным ба­ сом милиционер, роняя из-под заиндевелых усов искры: встречный ве­ тер раздувал самокрутку.—Оно, ежели что,— я первый ответчик... — ...А тут, как на грех, с утра мы с ним разговоры про елку заря­ дили. Пампушек я напекла... Да разве ж я знала? — Ничего, Екатерина, все обошлось. Страху ты натерпелась — это верно,— рассуждал, сидя на передке, Сидор Акимович.— Я вот в детст­ ве тоже был с блажпнкой. Все куда-то меня тянуло, дергало. Бывало, по­ середи ночи вскочу и бегу на пруд —лягушек слушать. А пруд черт зна­ ет где был. Страх берет, прям разрывает меня всего, а я сижу на гребле и мру от удовольствия. Потом, правда, в зрелость вошел, стыдно стало. А так, что ж, люди ведь мы, человеки. У всякого своя неразумная слабость... — Ну что,, люди-человеки, не замерзли? — повеселев, спросила мать. Кузя и Ванюшка молчали. Они спали, сморенные теплом стеганого одеяла, убаюканные рассказом матери и мягким покачиванием саней... ♦